Неполитический активизм в России

В Центре исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ 16 сентября состоялся семинар «Неполитический активизм в России: наброски к портрету героя». Перед участниками семинара с докладом выступила директор Центра гражданского анализа и независимых исследований (Центр ГРАНИ) Перми Светлана Маковецкая.

Открывая работу постоянного семинара в новом учебном году, научный руководитель Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора, первый проректор Высшей школы экономики Лев Якобсон напомнил, что семинар — исследовательский, а потому он открыт для выражения разных, но обязательно аргументированных, мнений. Кроме того, участникам семинара С. Маковецкая была представлена как одновременно исследователь и гражданский активист. Именно такое сочетание опыта практической и исследовательской работы очень ценно, по мнению Л. Якобсона, «для понимания того, что происходит в гражданском обществе».

Докладчица в начале своего выступления коротко рассказала о работе Центра ГРАНИ и обозначила ключевые темы для обсуждения на семинаре: активизм как явление, инициатива как процесс, выработка рекомендаций по поддержке гражданских инициатив.

Проведенное пермским центром исследование включает в себя описание около 150 разного рода общественных инициатив: местных, региональных, межрегиональных. Но основная цель, которую преследовали авторы работы — помочь этим инициативам реализоваться, определить основные трудности, с которыми сталкиваются гражданские активисты.

Центр ГРАНИ провел качественное исследование общественных инициативных практик в 20 регионах России. Как отметила С. Маковецкая, в трех регионах исследовалась не только городская, но и сельская активность. В ходе работы были рассмотрены представления активистов о себе, о своей деятельности, о ее мотивах, о том, что они видят этапами и результатами активности.

В сферу исследовательского внимания попали самые разнообразные гражданские практики: социальная помощь, активность перед лицом стихийных бедствий, защита «общественных территорий», поиск пропавших людей, движение новых городских творцов, «зеленые» инициативы, градозащита, благотворительный сбор средств и многие другие.

Сложность активизма как явления особенно проявляется в описании через пары противопоставлений: индивидуальные и групповые практики, устойчивые и ситуативные, политизированные и аполитичные, мейнстримные и субкультурные, модернизационные и традиционалистские, сельские и столичные.

Авторы работы в качестве отправного использовали определение активизма, согласно которому это добровольная коллективная деятельность вокруг общих интересов и ценностей, реализуемая публично и бескорыстно. Идентификаторами подобной деятельности, как пояснила докладчица, являются осознанность действия в публичной сфере и групповая самоорганизация.

Особо необходимо подчеркнуть, что исследовательская команда Центра ГРАНИ изучала неполитический активизм в России — деятельность разнообразных самоорганизованных, самостоятельных групп граждан, которые совершали активные действия в публичном пространстве, направленные на решение конкретных местных проблем и/или самореализацию человека как творца качества своей жизни и перемен в жизни важного для него сообщества.

Ключевой вывод, сделанный в ходе исследования, считает С. Маковецкая, можно свести к тому, что распространенность активизма в России много шире, чем принято считать. Подобные практики существуют повсеместно.

Сложность активизма как явления особенно проявляется в описании через пары противопоставлений: индивидуальные и групповые практики, устойчивые и ситуативные, политизированные и аполитичные, мейнстримные и субкультурные, модернизационные и традиционалистские, сельские и столичные. При этом, уточнила докладчица, в современной России параллельно сосуществует несколько поколений и стилей публичной самоорганизованной активности граждан.

Любая активистская инициатива имеет свой жизненный цикл, исходя из которого можно определить особо важные ресурсы, которые должны находиться в распоряжении групп, чтобы реализовать инициативу и стать устойчивым объединением. Как показало исследование, для успеха той или иной инициативы требуется в среднем от полугода до полутора лет.

В инициативных группах можно выделить различные роли: ядро группы, активисты, вовлеченные, штабные. Последние особенно ярко проявляют себя в сельской местности, где, как правило, находятся люди (чаще — женщины), которые берут на себя роль координаторов (составляют графики, напоминают про очередность выполнения каких-то функций). Их роль важна для устойчивости инициативы. Это, как считает С. Маковецкая, общественники в «чистом виде», не являющиеся инициаторами, но понимающие как организовать взаимодействие и общественную деятельность.

В какой-то степени можно говорить о противопоставлении городского и сельского активизма. Так, в селах в центре активизма часто находятся депутаты и руководители социальных учреждений (например, школ, библиотек), которые привыкли к своей особой роли в небольших населенных пунктах.

Одним из важных выводов, сделанных в результате исследования, стало то, что инициативные группы, если они не совсем автономные, по разным причинам меньше настроены на сотрудничество с некоммерческими организациями (НКО), нежели с органами власти и местного самоуправления.

Что касается мотивов добровольного объединения людей для осуществления инициатив, то они, как и тематика деятельности активистов, разнообразны. Единственное, что объединяет все группы, — желание заявить: «Мы есть!». Далее же могут быть разные стимулы для реализации инициатив. Для кого-то это преодоление скуки, для кого-то — желание обустроить родной населенный пункт, сделать его более комфортным. Кем-то движет и желание самореализоваться, проявить себя.

Характерно при этом, что активисты себя так не называют. Подобная идентификация свойственна, уточняет С. Маковецкая, лишь для политизированных и художественных групп.

Несмотря на то, что все активисты «очень и очень разные», многие из них, по словам докладчицы, имеют опыт общественной деятельности. При этом у каждого есть «четкая система координат» и принципы.

Существуют особые признаки ситуаций, в которых люди, ранее не практиковавшие какой-либо гражданской или социальной активности, «выходят» из «нор» своей частной жизни, стремятся к кооперированному действию. Это происходит, когда человек сталкивается со своей или чужой проблемой, когда чувствует необходимость реализовать свой потенциал и так далее.

Проведенное исследование, полагает Светлана Маковецкая, позволило сформулировать рекомендации по поддержке и развитию активизма в трех основных направлениях. Во-первых, необходимо снять препятствия для самоорганизации. Во-вторых, содействовать проявившимся инициативам, в том числе при помощи НКО и ресурсных центров. В-третьих, необходимо развивать культуру солидарных коллективных действий.

Представленный доклад вызвал живой интерес участников семинара, которые задали много вопросов и выступили с комментариями. В частности, был задан вопрос о региональной специфике гражданской активности. По словам С. Маковецкой, на особенности инициатив может влиять ситуация, сложившаяся в том или ином городе. К примеру, в Перми можно наблюдать контекстную специфику: здесь развиты правозащитные, а также художественные или околотворческие инициативы. Их большое количество вызвано в том числе неоднозначным отношением к деятельности в регионе культуртрегера Марата Гельмана.

В какой-то степени можно говорить о противопоставлении городского и сельского активизма. Так, в селах в центре активизма часто находятся депутаты и руководители социальных учреждений (например, школ, библиотек), которые привыкли к своей особой роли в небольших населенных пунктах. При этом, развиваться могут как традиционные — сохранить место — так и наивные и архаичные для города инициативы, например, агитбригады. Отчасти это объясняется и тем, что в малых поселениях были «оптимизированы» сети социальных и досуговых учреждений, и потому нет места для отдыха и времяпрепровождения. Отсюда и желание создать соответствующие сервисы и условия.

По мнению сопредседателя Центрального совета Межрегионального профсоюза работников высшей школы «Университетская солидарность» Павла Кудюкина, необходимо разграничить протестный и конструктивный активизм, поскольку последний предполагает не только критику власти со стороны активистов, но и какие-то действия. Этот тезис дополнил Лев Якобсон, который считает, что группа может не ставить перед собой политических целей, но объединяться по этим основаниям люди могут. Различия же между «протестными» и «конструктивными» активистами сводятся к тому, что последние требуют от «начальства» и сами предлагают какие-то решения. Светлана Маковецкая в связи с этим заметила, что грань между этими видами активности провести довольно сложно, ведь события, как правило, развиваются по схеме: кто-то указывает на проблему — информация об этом получает распространение — власть пытается отреагировать, но не всегда вовремя и адекватно — затем следует протест — группа активистов создает сервис по контролю за действиями власти или предлагает варианты решения.

С одной стороны, активизм — это окно возможностей, и это стоит приветствовать. Но возникает вопрос, как и кто этими возможностями воспользуется, сможет ли общество адекватно отреагировать на инициативу.

Участники дискуссии в целом очень высоко оценили проведенное исследование. В частности, директор по исследованиям Фонда «Общественное мнение» Елена Петренко выразила восхищение работами Центра ГРАНИ и лично докладчика, а также оценила столь важное «сочетание активиста и исследователя». Павел Кудюкин сравнил результаты исследования с наблюдениями над процессом «становления жизни». «Самое интересное, — заметил он, — что эти инициативы не замечаются СМИ. А между тем представленное исследование — это континуум гражданских практик». Вместе с тем, у него вызвал сомнение термин «неполитический активизм». К примеру, когда в Жуковском Московской области зародилось движение в защиту леса, протест был исключительно с экологической подоплекой. Однако потом, сообщил П. Кудюкин, эти действия привели к контролю на выборах и активному участию граждан в разработке лесного регламента, который должен принимать горсовет. Так что, резюмировал исследователь, общественная деятельность часто «начинается как культурно-просветительская, а затем трансформируется, протест может переходить в конструктивные предложения».

Высокую оценку докладу дал и ученый секретарь некоммерческого партнерства экспертов Федерального Собрания России «Парламентский Центр «Наукоемкие технологии, интеллектуальная собственность» Валерий Севостьянов, который рекомендовал результаты исследования представить в Общественной палате и опубликовать. Так же позитивно оценила проведенную работу Ида Куклина, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, член Совета при президенте по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.

Ключевым же вопросом семинара стал прогноз развития активизма в России, а также то, где и в каких формах его надо поддерживать. Это большая проблема, поскольку, как считает С. Маковецкая, «в публичную сферу выходит очень много, в том числе «людоедских» инициатив. К примеру, такие, которые касаются межнациональных отношений или радикально решающих проблему неприемлемого для них поведения других людей. Между тем, по ее словам, культура и опыт активизма очень разные. И часто непонятно, как эти группы включить в приемлемую для общества и лиц, принимающих решения, деятельность. «С одной стороны, активизм — это окно возможностей, и это стоит приветствовать. Но возникает вопрос, как и кто этими возможностями воспользуется, сможет ли общество адекватно отреагировать на инициативу», — сказала докладчик.

Итоги работы семинара подвел научный руководитель Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ВШЭ. «Работа впечатляет, потому что она сфокусирована на очень интересном: на том, что только назревает. И главный вопрос в связи с этим — меняется ли общество? Важно отследить сдвиги, куда меняется человек и общество, нащупать изменения», — подчеркнул Лев Якобсон. Ценным, по его мнению, является и слово «неполитический» в сочетании с активизмом. «По-моему, мы наблюдаем переход от активизма, чтобы оседлать Левиафана, к активизму, чтобы жить без Левиафана. Ведь раб лояльный и раб восставший — все равно раб. В советское время не было приватности, а потом она появилась. И вот теперь, как нам сообщила Светлана Маковецкая, люди часто жертвуют этой приватностью. Это сдвиг в общественном сознании», — резюмировал Л. Якобсон, добавив, что сейчас российское общество переживает тот этап, когда не надо сдерживать самоорганизацию. Кроме того, судьбы активизма и третьего сектора органически взаимосвязаны.

«НКО должны стать шлюзом поддержки общественных инициатив, — отметила в заключение Светлана Маковецкая. — И пока нет вариантов тесного взаимодействия некоммерческого сектора и активизма, последний — это не только творческий ресурс, но и «мартышка с гранатой». Так что крайне важно продолжить исследование и вырабатывать способы поддержки общественных инициатив».