«Снежный ком» некоммерческого сектора

14 октября в ГУ-ВШЭ прошел семинар «Методологические аспекты сравнительных исследований некоммерческого сектора и добровольчества: уроки изучения 41 страны», в котором приняли участие представители Центра исследования гражданского общества Университета имени Джонса Хопкинса Войцех Соколовски и Меган Хэддок.

Человек помог старушке перейти через дорогу. Как оценить его поступок: это просто акция сострадания, или он благотворитель? А если он совершает такой поступок регулярно, да еще каждый день по нескольку раз? Учитывается ли кем-то мера затраченного им на это труда? Подобные, на первый взгляд, странные вопросы возникли в ходе научного семинара «Методологические аспекты сравнительных исследований некоммерческого сектора и добровольчества: уроки изучения 41 страны», который провел Центр исследований гражданского общества и некоммерческого сектора (ГРАНС-центр) ГУ-ВШЭ.

На семинаре был представлен Проект сравнительных исследований некоммерческого сектора, реализуемый в течение 20 лет Университетом имени Джонса Хопкинса (США). На сегодня в реализации проекта участвует 45 стран, в том числе, и Россия в лице ГРАНС-центра ГУ-ВШЭ. Задачи проекта состоят в том, чтобы охарактеризовать трудовые ресурсы (оплачиваемых работников и волонтеров), деятельность, финансовое, правовое положение, историю и политическую среду сектора некоммерческих организаций в ряде стран и дать объяснение выявленным различиям; определить правовые, культурные, исторические, социальные или политические факторы, ускоряющие или замедляющие развитие данных организаций и получить более полное понимание усиливающейся роли и индивидуальных характеристик данных организаций в различных странах.

Кроме вышеперечисленных основных исследовательских целей, проект ставит перед собой следующие задачи организационного и нормативного характера: создать постоянно действующую местную структуру для продолжения выполнения данных работ в будущем; повысить общественную информированность о некоммерческом секторе; обеспечить более надежную базу для принятия стратегических решений, влияющих на данный сектор.

Открывая семинар, первый проректор ГУ-ВШЭ, научный руководитель ГРАНС-центра ГУ-ВШЭ Лев Якобсон напомнил, что вынесенная на обсуждение тема уже рассматривалась в рамках традиционного семинара по проблематике гражданского общества в стенах Высшей школы экономики. Причем, обсуждался проект университета имени Дж. Хопкинса. «Но проект обсуждался "со стороны", без присутствия в зале его участников, — сказал он. — Сегодня же обсуждение проводится в принципиально новом качестве, ибо возобновляется попытка интегрировать российских исследователей, российские данные в этот весьма интересный и широко известный в мире, оказывающий большое влияние на практику проект. Причем — и это еще одна отличительная черта семинара — в нем участвуют американские ученые, играющие важную роль в реализации проекта: Войцех Соколовски, старший научный сотрудник Центра исследований гражданского общества Университета им. Джонса Хопкинса, и Меган Хэддок, координатор проектов этого Центра».

«Мы начали изучение проблем волонтерства и социальных проектов двадцать лет назад, — сказал во вступительном слове В. Соколовски. — Наш университет стал собирать данные по НКС гражданского общества по всем странам мира. Первоначально в проект были вовлечены семь стран, а сейчас в нем участвуют специалисты уже 45 государств. По сути, проект является самой долговременной попыткой изучения НКО и добровольчества, и основной вклад нашего Центра в этот процесс заключается в разработке методологии того, как изучать некоммерческие организации путем объективного научного анализа, опираясь на экономические данные и сравнительный метод с учетом опыта многих стран».

Затем слово взяла М. Хэддок, уделившая внимание международным аспектам проекта. На официальном международном уровне, сообщила она, Университет работает с Организацией Объединенных наций. Методологический подход Центра воплощен в недавно принятом Руководстве ООН по некоммерческим организациям в Системе национальных счетов (United Nations/Handbook on non-for-profit Institutions in the System on National Account), а также подготовленном к публикации Руководстве Международной организации труда — по измерению труда добровольцев (International Labor Organization/Manual on the Measurement of Volunteer Work). Международные усилия в области разработки методологии количественных оценок призваны придать ясность очертаниям некоммерческого сектора и волонтерского труда в социальном контексте каждой страны мира и вместе с тем укрепить доверие к некоммерческим организациям, создать условия для научных исследований их эволюции в современном мире.

Меган Хэддок

За последние двадцать пять лет наблюдается расширение филантропической деятельности и добровольчества в гражданском обществе. «Сейчас мы находимся, — отметила М. Хэддок, — если так можно сказать, в центре глобальной революции ассоциаций гражданского общества». Иногда употребляются термины «третий сектор», «некоммерческий сектор», «социальная экономика», «добровольческий сектор». «Но если я использую эти термины и взаимозаменяю их, то для меня они все равно представляют одну и ту же концепцию». Но что же такое — «третий сектор», как понимать его? «Понять и увидеть размер, масштаб этого сектора, уяснить, из чего же он состоит, весьма сложно, — призналась докладчица. — Ведь в официальной экономической статистике этот сектор не представлен». Однако существует Система Национальных Счетов, которая представляет собой часть экономических данных, используемых государством для расчета ВВП. Согласно этой системе, вся экономика разбита на пять секторов. Соответственно на пять секторов разбиты и все организации. «Либо это корпорации, где взимается плата за оказываемые услуги, либо это государственные организации, или домашние хозяйства, либо некоммерческие организации, которые, при разнообразии их форм, действуют во всех секторах экономики». В результате гражданское общество как таковое «становится невидимым для нас в статистическом измерении». Весьма трудно, по словам М. Хэддок, определить хотя бы базовую информацию относительно «размеров НКО, масштабам их деятельности и роли в обществе». Но именно эти проблемы и стремится решить университетский Центр. «Поэтому, если есть желание «найти» эти организации, нужно понять, каковы же их основные характеристики, дать определение сектора».

Все некоммерческие организации, развила свою мысль докладчица, имеют различные функции, служащие интересам общества. Эти организации не преследуют целью получение прибыли, а даже если и извлекают ее, то не распределяют ее среди своих членов, имеют различные системы управления, ибо не управляются государством, а предстают в качестве самоуправляемых объединений, способных менять свои уставы, правила. «А доходы эти организации получают в виде пожертвований. К тому же, в этих организациях наряду с наемными служащими действуют волонтеры. В некоторых странах организации пользуются налоговыми льготами, весьма часто НКС отличается особенностями юридического характера». Все это позволяет говорить о том, что «некоммерческий сектор отличается от рыночной экономики. Чтобы измерить его, и был начат наш Проект». Центр обратился к ученым различных стран с предложением дать их определение некоммерческого сектора, их понимание этого термина. И выработанное Центром определение основано на местном опыте многих стран. «Это понятие было протестировано и в России. В результате мы получили так называемое структурное определение некоммерческого сектора, выделив при этом пять аспектов. У организаций этого сектора есть определенная структура, при этом они могут быть и не зарегистрированы формально, не будучи спонтанным сборищем людей. Вовсе не обязательно, что у них наличествуют какие-то письменные правила, но при этом они представляют собой организованные группы лиц. При этом это организации частного характера, независимые от государства, несмотря на то, что они могут получать финансовую поддержку от власти, хотя они могут и отказаться от такого финансирования. При этом они не распределяют — что весьма важно подчеркнуть — между своими членами прибыль и извлечение таковой не является их целью. А полученные средства они инвестируют вновь на нужды организации. К тому же у них существует собственный механизм внутреннего управления, и они способны выйти из бизнеса и заявить о прекращении своего существования. Последний критерий состоит в том, что эти организации «не обязательны», то есть у каждого есть право личного выбора относительно участия в той или иной организации, или не участия в ней».

Таким образом, констатировала М. Хэддок, налицо широкий взгляд на организации НКС, охватывающий и формальные, и неформальные организации, где исключаются личный бизнес, коммерческие структуры, кооперативы, то есть структуры, в которых происходит распределение прибыли среди членов организации. Это очень широкое определение и оно выработано для того, чтобы некоммерческий сектор «предстал реальным». Но выработав определение сектора, Центр университета решил и измерить его. При этом были использованы три основных подхода к сбору информации. «Мы просмотрели регистрационные и налоговые документы, провели опросы домашних хозяйств. А в развивающихся странах, где отсутствуют такого рода источники, нам приходилось применять так называемую сверхсетевую выборку, то есть выборку по типу «снежного кома», когда мы просили людей просто указать организацию, в которой они участвуют. Таким вот образом мы добывали информацию и составляли списки, доселе никогда не существовавшие».

Что же обнаружилось в итоге? Выяснилось, что некоммерческий сектор планеты гораздо больше, чем представлялось. «Внутри этого сектора расходы составляют примерно 1,9 триллиона долларов. В этом секторе насчитывается 48,4 миллиона рабочих мест, эквивалентных полной занятости в промышленных отраслях большинства стран, и 4,6 процента экономически активного населения вовлечены в некоммерческую деятельность». В 41 государстве мира суммарное количество экономически активного населения, задействованного в некоммерческом секторе, составляет 5,6 процента. На первом месте по этому показателю стоит Голландия, где 10,1 процента экономически активного населения задействовано в НКС. По этому показателю США находятся не в верхней части списка, а Бельгия, Франция, Швейцария стоят в нем высоко. А такие государства, как Польша, Румыния, Словакия, Пакистан стоят внизу этого списка. «Очень важно отметить, что во многих странах в НКС достаточно велико число экономически активных жителей». Выяснилось, что волонтеры составляют существенную часть рабочего населения: в 36 странах рабочие, работающие за плату, составляют 56 процентов, а волонтеры — 44 процента. «Наша оценка носила достаточно консервативный характер, мы особо не фокусировались на методах, но, тем не менее, мы попытались посчитать число волонтеров и не переоценить реально существующее их число». Еще один важный показатель, полученный в результате проведенных исследований, касается источников доходов гражданского общества: правительственные пожертвования, филантропия и плата за оказываемые услуги. «На плату в НКС приходится 53 процента, на правительственную поддержку — 35 процентов и филантропия составляет всего лишь 12 процентов источников дохода гражданского общества. Конечно, в разных странах эти показатели разнятся, я говорю лишь об общей картине совокупного дохода во всех странах», — подчеркнула М. Хэддок. Правительство США пришло к выводу, что некоммерческий сектор проделывает достаточно большую работу по предоставлению услуг для гражданского общества и решило выделять средства НКС, дабы не осуществлять этих функций самому. Например, правительство может помочь больнице в плане предоставления каких-то услуг пациентам, а какие-то дотации могут поступать от частных лиц.

Теперь необходимы новые данные о НКС, но для их получения нужно проводить опросы раз в два года. Как выяснилось в ходе исследований, «некоммерческий сектор гораздо больше, чем представлялось». В результате появилось Руководство по некоммерческим организациям в Системе Национальных Счетов. «Мы взяли уже использовавшуюся методологию и применили ее к Системе Национальных Счетов. В результате появилось Руководство ООН по некоммерческим организациям в Системе Национальных Счетов, созданное по данным, которые используются для реализации сравнительного анализа. У агентств по национальным счетам запрашиваются так называемые сателлитные счета, которые также поделены на пять секторов: некоммерческие институты отделены в каждом секторе от других организаций, а затем выделяется абсолютно отдельный сектор, который называется сателлитным счетом некоммерческой организации. Фактически это означает, что для того, чтобы увидеть НКО, нам нужно «надеть очки»: мы видим сектор, имевший свой отчет ранее, но этот отчет предстает с совершенно другой стороны. В Руководстве также прояснены определения экономической системы некоммерческого сектора, которые использованы в Проекте сопоставительного анализа. В Руководстве содержится призыв к правительствам измерять количество и объем работы волонтеров. Это очень важно, так как до этого ценность волонтеров в статистике национальной экономики равнялась нулю. А, как мы уже сказали, в некоторых странах 44 процента занятых приходится именно на волонтеров», — подчеркнула М. Хэддок.

Коснувшись собственной работы, докладчица сообщила, что последние пять лет она занималась проведением опросов во всех странах мира, в ходе которых знакомила представителей различных стран с Руководством и пыталась убедить их использовать данный документ для создания сателлитных счетов. На сегодня 42 страны приняли решение участвовать в создании сателлитных счетов, 10 из них уже закончили эту работу (от некоторых стран получено даже несколько сателлитных счетов), но работа продолжается. Уже сейчас можно видеть распределение ВВП в 8 странах, включая волонтерскую работу. Там эта цифра составляет 5,2 процента. «При сравнении старых данных по НКС с данными, полученными с помощью Руководства, выяснилось, что в среднем в этих восьми странах размер НКС оказался на 400 процентов больше, чем мы считали ранее. В Бельгии, например, некоммерческий сектор в целых семь раз больше по объему, чем мы предполагали. Таким образом, Руководство помогает оценить размер некоммерческого сектора и понять, что этот сектор намного больше, чем при поверхностном взгляде. Некоммерческий сектор действует и в различных категориях: строительстве, энергетике, водо- и газоснабжении, финансовом секторе, транспорте, складских помещениях, коммуникациях». Например, в Бельгии вклад НКС в социальные услуги составляет почти 66 процентов. Причем оплачиваемые рабочие составляют 56 процентов, а волонтеры — 44 процента. Это больше, чем предполагалось ранее. В 37 странах 140 миллионов человек задействовано в НКС, причем из них 20,8 миллиона находятся на работах, эквивалентных постоянной занятости и вклад в экономику, благодаря волонтерству, составляет 400 миллиардов долларов! В Канаде мы обнаружили, что волонтеры (если бы их заменить на платных рабочих) экономят более 14 миллиардов долларов».

Иными словам, волонтерский сектор достаточно велик и требует внимательного изучения. Однако тут обнаружилась проблема, ибо статистические бюро заявили примерно следующее: мы, национальные статистики, измеряющие только ВВП, и такими вопросами, как волонтерство, мы не занимаемся. Возник вопрос: кто же будет заниматься такого рода статистикой? Такой организацией стала Международная организация труда (МОТ). «Мы предложили этой организации создать стандарт и методологию для измерения количества труда волонтеров. Специалисты МОТ согласились с нашим предложением. В результате возник Проект по измерению труда добровольцев. При этом используются опросы рабочей силы для определения размеров волонтерского труда. Это уже делается регулярно и достаточно часто в ряде стран. При проведении таких опросов используется крупная выборка при наличии технической поддержки. Кроме того, мы создавали модули опросов, включавшие несколько вопросов о добровольческой работе. Мы присовокупляли их к опросам населения по труду, которые могли использовать статистические бюро и прилагали руководство, разъясняющее, каким образом можно применять такие модули. Были созданы консультативная и техническая группы, в которые входят организации из многих стран. К середине будущего года, по словам М. Хэддок, будет подготовлен окончательный документ с подробным описанием того, как можно оценивать труд волонтеров.

Докладчица привела определение того, что собой представляет добровольческий труд. «Волонтерская работа — это такая работа, которая выполняется добровольно за малую плату или вообще бесплатно с тем, чтобы предоставлять какой-то сервис, или защищать права человека на организационном уровне, или оказывать помощь непосредственно отдельному человеку в домашнем хозяйстве». Это пока рабочее определение и для окончательной формулировки необходимо знать число волонтеров, какое количество часов они уделяют добровольческой работе, с какими целями они ею занимаются, типы работ, выполняемые ими...

Затем докладчице были заданы вопросы. Так, М. Хэддок попросили уточнить, что собой представляет «малая плата», упомянутая в определении волонтерства, каков ее объем? Опросы в России показывают, что огромное количество организаций российского «третьего сектора» на вопрос: «Получают ли ваши сотрудники больше, или меньше, чем сотрудники такой же квалификации в других секторах?», отвечают: «Они получают меньше». То есть, типичная оплата штатного сотрудника НКО в России является низкой по отношению к сложившимся в стране нормам оплаты работников той же квалификации при той же степени загруженности. И как в таком случае быть с приведенным в докладе определением?

«Это, безусловно, проблема, — сказала в ответ М. Хэддок. — Ибо с одной стороны добровольцы вообще не должны получать плату за свою деятельность, ибо в противном случае это уже не волонтерство. Но с другой стороны, существует очень много организаций, где имеется понимание необходимости помощи своим волонтерам. Иногда эта финансовая поддержка существует для того, чтобы избегать барьера на пути к волонтерской деятельности. Необходимо понимать разницу, существует элемент жертвования, и плата за этот труд не должна быть слишком высока, она в принципе должна быть довольно небольшая. Во всяком случае такой, которую нельзя считать зарплатой, это скорее компенсация затрат, допустим расходов при поездках на работу, или за используемую на работе униформу. Но это не должна быть зарплата».

«Проблема возникает с развивающимися странами, — включился в дискуссию В. Соколовски. — Международные добровольцы получают достаточно высокую компенсацию за свою деятельность. Но при определении волонтерства мы исходим из того, что существует значительная разница между компенсацией и зарплатой. Например, если я еду в командировку, то мои расходы — такие, как плата за гостиницу или транспортные расходы — возмещаются. Это фактически оплата моих расходов. Но эта плата не является компенсацией и не вносится в счета. Но вот, например, некто уезжает в Африку и проводит там, работая, целый год. Этот человек, оставайся он в США, мог бы заработать куда больше. Плата, получаемая этим человеком в Африке, намного меньше той зарплаты, которую он получал бы за такой же труд в США. И неоплата им указанных расходов является возмещением, помогающим ему сохранить мотивацию».

Если брать рабочее определение волонтерства, подпадает ли под него деятельность политических партий, профсоюзов? Другой пример: люди устроили пикет или вышли на демонстрацию. Формально такие акции подпадают под определение волонтерства, но, видимо, не это имелось в виду при выработке определения? «Те, кто проводит эти акции, не являются некоммерческим сектором, — заметила в связи с этим М. Хэддок. — Они входят в этот сектор, если существует какой-то оргкомитет, ответственный за организацию и проведение акции. Необходимо, чтобы организация была формально зарегистрирована, но при этом люди могут входить в нее спонтанно, но упомянутые акции не являются такого рода зарегистрированным объединением». В развитие этого аспекта последовал еще одним вопрос, заданный первым проректором ГУ-ВШЭ: недавно в России некая зарегистрированная и большая некоммерческая организация устроила пикеты у дома одного журналиста. В этих пикетах участвовали люди, никоим образом не вознаграждаемые за их участие в акции, но они тратили свое время. Но если формально рассматривать приведенное в докладе определение, то эти люди, которые выходили устраивать пикеты, являются добровольцами, вклад их деятельности в ВВП должен быть учтен. Так это, или нет? Волонтерство ли это, должна ли статистика учитывать эту деятельность, как вклад в ВВП? «Если у организаций есть бюджет, есть свои счета, то это одно дело, — последовал ответ. — Когда мы считаем организации, то надо помнить, имеет ли деятельность той или иной организации экономическую значимость. Если у организации нет денег, она не обеспечивает занятость, то возникает и вопрос о статусе такой организации».

Затем последовали выступления участников семинара. «Я также участвовал в дискуссиях по выработке различных определений и понял, что Россия не отличается от других стран, — сказал, в частности, директор Научно-исследовательской лаборатории некоммерческого сектора Олег Казаков. — Конечно, традиции, культура в России иные. Но наработки Проекта университета имени Хопкинса применимы для оценки процессов в России. Хотя при рассмотрении вопросов добровольчества и деятельности некоммерческого сектора, всегда трудно отделить формальное от фактического, организацию от неформального объединения. Во многих странах благотворительность и добровольчество связаны с деятельностью религиозных организаций, и трудно порой понять, делает человек что-то по велению сердца, или потому, что он боится кары небесной?»

«Для меня очевидно, что представленное определение волонтерства, говоря мягко, широковато, — заметил вице-президент Национальной ассоциации благотворительных организаций Нодари Хананашвили. — Под это определение совершенно спокойно подпадает любой человек, переведший бабушку через дорогу. А ведь по сути-то, такой жест является движением души, а не добровольчеством, как таковым. В какой-то степени сформировать рамки добровольчества можно через формирование списка отрицания и определения того, что не является добровольчеством. И когда мы говорим, скажем, о политике, то очевидно, что политические акции — как и любой непроизводительный труд — в том числе, и абсолютно добровольная демонстрация протеста неправительственной организации, не являются добровольческой деятельностью, так как при этом ничего не производится. Но если в ходе акции вы сажаете цветы, то посадка цветов может быть расценена, как элемент осуществленного добровольчества.

Есть еще несколько аспектов, требующих учета статистикой. Здесь допустимы возможности неких уже используемых сегодня стандартов. Но важна и методологическая задача по выработке каких-то дополнительных элементов, критериев и индикаторов такого рода деятельности. Ибо целый ряд инновационных проектов, которые реализуют общественные организации, вообще не имеют никаких статистических стандартов и только по мере того, как инновационный проект становится элементом политики, мы выдвигаем задачу формирования стандартов — профессионального, образовательного, услуг... Должны быть выработаны и внутриорганизационные стандарты, и, конечно, стандарты оценки добровольческого труда в обществе. Ведь если говорить в этом контексте о России, то на сегодня человек, всю жизнь проработавший в качестве добровольца, скажем, в больнице, ухаживая за больными людьми, сам умрет в нищете, поскольку окажутся неоцененными ни его трудозатраты, не будет вычислено его пенсионное обеспечение, а если он заболеет, то никто ему не будет оплачивать больничный лист, ибо пока просто нет единиц измерений».

«Я позволю не согласиться с  Хананашвили, так легко отвергающим все, что связано с политикой, — заметил президент Санкт-Петербургского гуманитарного и политологического центра «Стратегия» Александр Сунгуров. — А то, что связано с организационными вещами в политике, как быть тут? Например, достаточно распространена работа в избирательных кампаниях. Этот вид деятельности либо оплачивается, либо осуществляется на принципах добровольчества. Как я понимаю, подлинная политика не может быть без добровольчества. Но если нет экономического эффекта (то есть, это вроде бы добровольчество), то чем является тогда работа адвоката, защищающего права правозащитников, которых в чем-то обвиняют? Это разве не добровольчество? А научная работа, получаемые нами гранты? Где непосредственный результат, который можно подсчитать экономически? Я более согласен с тем, что есть некие ставки людей, когда человек, работающий меньше, не снижает свою рыночную стоимость, а вполне осознанно работает добровольно. Если же говорить о работе добровольцев с учетом российской специфики, то много проблем просто нужно выводить. Ибо мы не можем компенсировать расходы никому, кто не является сотрудником, не получающим минимальный размер заработной платы. Ведь в случае компенсации будут наложены штрафные санкции за нарушение закона».

Валентина Пестрикова из самарской региональной эко-культурной ассоциации «Поволжье» указала на недостаточное, по ее мнению, «акцентирование в докладе того, что мы говорим не о добровольчестве вообще, но о добровольчестве в деятельности организаций, что соответствуют тем пяти критериям, по которым отбираются сегодня институции, относящиеся к гражданском обществу и некоммерческому сектору... Нужно вообще исключить вопрос об оплате труда добровольца и оставить при выработке определения понятия волонтерства только возможности компенсации затрат, связанных с выполнением деятельности волонтера. Ибо абсурдно, когда от человека, который добровольно тратит свое время, напрягает свои мозги ради какого-то благого дела, требовать, чтобы он еще сам и платил за это!».

Михаил Кларин из Учебного центра социальных проектов высоко оценил сам факт того, что Центр Университета имени Джонса Хопкинса взялся за реализацию такого масштабного, объемного и сложного проекта. «Ведь когда предпринимается такая попытка, то, по сути дела, вырабатываются новые фильтры, новые очки, позволяющие увидеть явление в дополнительном свете. В результате мы видим третий сектор уже под другим ракурсом. Я уверен, что с продолжением этого исследования третий сектор будет вырисован более объемно и детально, и станет виден лучше. Чтобы это произошло более эффективно, я предлагаю коллегам из США продолжить этот структурно-операционный подход к определению предмета и, может быть, предложить, что мы рассматриваем, а что — нет. Например, мы не рассматриваем политические партии, хотя формально они могут подпадать под предложенное определение волонтерства. Мы можем рассматривать, или не рассматривать профсоюзы, а ведь это — огромный пласт статистики. Здесь, конечно, будет присутствовать элемент волюнтаризма, но структурного, научно осмысленного, отрефлексированного волюнтаризма».

Директор ГРАНС-центра ГУ-ВШЭ Ирина Мерсиянова

Директор ГРАНС-центра ГУ-ВШЭ Ирина Мерсиянова напомнила, что на семинаре речь шла не только об исследованиях добровольчества, но и о сравнительных исследованиях некоммерческого сектора. «В ходе реализации этого проекта в России важно показать, что вклад в ВВП вносят не только НКО, обслуживающие домашние хозяйства, но и другие виды НКО. На сегодняшний день Росстат учитывает только деятельность НКО, обслуживающих домашние хозяйства. Очень важно помочь государству увидеть вклад тех, кто ежедневно трудится над решением вопросов местного значения. И если государство порой сверху "не видит" этот вклад, то оно должно опираться на помощь муниципалитетов, которые могут и должны этот вклад фиксировать. Муниципалитет должен заметить и тех, кто помогает бабушке перейти через дорогу, и тех, кто сажает во дворах на добровольной основе деревья, ремонтирует детские площадки. Следует выработать методику, которая бы учитывала этот вклад в решение вопросов местного значения, вносимый некоммерческими, негосударственными, не муниципальными субъектами».

Ученые из США поблагодарили всех участников семинара за плодотворную дискуссию и ценные замечания и рекомендации, которые будут, безусловно, учтены ими в ходе дальнейшей реализации проекта. Итоги дискуссии подвел Лев Якобсон. «Проект университета имени Джонса Хопкинса, — сказал, в частности, он, — это не попытка порассуждать о третьем секторе (хотя такие рассуждения нужны), и это не попытка поставить какие-то спорные вопросы и дать на них ответы. Это попытка в сравнительной перспективе установить что-то, что можно считать научно доказанным. Это по определению ограничивает круг вопросов, на которые дается ответ. Потому что это нечто, во-первых, должно быть достоверно, и во-вторых, сравнимо в международном аспекте. Мы понимаем, что гражданское общество в различных странах устроено по-разному в правовом, даже в психологическом смыслах, по формам активности. Поэтому инициаторами проекта было потрачено много сил на то, чтобы выделить из множества разнообразных данных то, что можно сопоставлять. И отсюда произошло изначальное выделение такого аспекта, как занятость. Я считаю, что Лестер Саломон, как руководитель проекта, и его участники поступили очень правильно, сделав упор на то, что можно четко установить — занятость. Ибо если человек занят, то он занят в любой стране».

«Но при этом, естественно, возникают и другие, более сложные вопросы, — отметил Лев Якобсон. — Это сопоставимость с точки зрения финансовых результатов и вклада в ВВП, это, конечно, и тема добровольчества, которая сегодня на семинаре, вызвала столь оживленную дискуссию. Я выскажу пессимистическое предположение, что этой темой придется заниматься еще довольно долго, прежде чем всем нам удастся договориться до чего-то взаимоприемлемого. Ибо в этой теме имеется много рисков несопоставимости. Когда мы говорим о волонтерстве, то здесь очевидно обстоятельство «трейд-офф» (от английского trade-off, что я перевожу на русский так: «нос вытащишь, а хвост увязнет»). То есть возникает диссонанс между стремлением как можно полнее охватить ситуации, которые интуитивно воспринимаются нами как волонтерские, и тем, что это будет не очень достоверно, а самое главное, будет не очень сопоставимо в разных национальных контекстах.

Простых решений здесь точно нет. Как нет в нынешних условиях деятельности, которая не создавала бы экономических ценностей. Или же вопрос о недоплате труда добровольцев. Есть термин «opportunity costs» (когда мы говорим о недоплатах, то говорим, что это ниже «opportunity costs»). Этот термин можно объяснить студентам, но на практике он не улавливаем и относится к давней и бесперспективной дискуссии статистиков — оценимо это, или не оценимо. Хотя интуитивно мы понимаем, что проблема существует. Соответственно и здесь придется еще много работать. Но нет худа без добра. Представленный проект нацелен в большой мере на совершенствование статистики. А статистика по определению может учитывать лишь то, что документируется. Значит, нам заранее надо примириться с тем, что большую часть того, что мы называем добровольчеством, учесть все равно не удастся. Ибо все, что не документируется, не есть предмет статистики. — сказал первый проректор ГУ-ВШЭ Лев Якобсон Впрочем, это вовсе не означает, что социологические или иные исследования не должны изучать добровольчество в более широком аспекте».

Николай Вуколов, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фото Ивана Морякова