Мужчины как исчезающий вид

21 декабря на Рождественском киносеминаре Лаборатории экономико-социологических исследований (ЛЭСИ) ГУ-ВШЭ разговор шел о структуре мужской мифологии. Повод для дискуссии дала комедия «О чем говорят мужчины».

 Видеозапись

Обсуждение мифов на семинаре вели, как было сказано на встрече, «трое мужчин с подозрительно короткими по нынешним временам стрижками»: первый проректор ГУ-ВШЭ, заведующий ЛЭСИ Вадим Радаев, заместитель декана факультета прикладной политологии ГУ-ВШЭ Сергей Медведев* и заведующий отделением культурологии ГУ-ВШЭ Виталий Куренной. На прошлых подобных киносеминарах поводом для бесед и дискуссий оказывались столь разные по жанрам и настроению фильмы, как, например, «Бумер» Петра Буслова и «Прогулка» Алексея Учителя, «Особенности национальной охоты» Александра Рогожкина и «Доктор Хаус» Дэвида Шора. И все же выбор в качестве «пищи для размышлений» легкой, «неконцептуальной» комедии, сначала разыгранной участниками «Квартета И» на театральной сцене, а затем перенесенной на киноэкран, многим показался удивительным. «Меня, по обыкновению, не интересует эстетическая и киноведческая сторона вопроса, я этот фильм буду использовать просто как сырье для интерпретаций», — объяснил Вадим Радаев.

В одной из многочисленных рецензий, появившихся в Интернете после премьеры фильма (а она была приурочена к 8 марта), говорилось следующее: «Кино на удивление живое, остроумное и тонкое. А еще — пугающе честное». Так что же в этом road movie, на протяжении которого главные герои только и делают что болтают и генерируют фантазии, «пугающе честного»? Чтобы понять это, Вадим Радаев предложил поместить их в «самый обычный контекст — кризис среднего возраста, когда с мужчиной происходят необратимые изменения психического и физиологического свойства и он начинает думать о том, что раньше в голову не приходило». Самый главный, мучительный, вопрос: «Зачем?» — уже в начале фильма задает персонаж Алексея Кортнева. Одновременно с этим вопросом начинают вырисовываться смутные, неоформленные желания героев, которые можно суммировать еще одной киноцитатой: «Что такое кризис? Это когда тебе ничего не хочется, и ты начинаешь хотеть чего-то хотеть».

Прежде чем перейти к описанию мифов, собранных в фильме, Вадим Радаев уточнил, что под мифом он будет понимать «заимствованную реальность», «представление о жизни и мире, сконструированное из некоего подручного материала». Миф — это еще и система знаков, и обозначение недостижимой конечной цели, и императив, направляющий мысли и действия в ее направлении. При этом полная реализация мифа не только невозможна, но и не нужна, а, вероятно, даже вредна, в чем герои фильма убеждаются ближе к его финалу.

Сама поездка четырех друзей из Москвы в Одессу на концерт группы «БИ-2» становится проверкой одного из главных мужских мифов — мифа о настоящей мужской дружбе, которая в данном случае позволяет, во-первых, вырваться из рутины, во-вторых, освободиться от части статусных обязательств (проще говоря, «понтов»), наконец, быть откровенными друг с другом. Примечательно, что на поездку друзья соглашаются не сразу, а когда они все же сбегают от «обычной» жизни, избавляются от условностей и начинают рефлексировать, вырисовывается печальная картина. Выясняется, что разговоры у них, по большому счету, дурацкие, что поступки их — неосмысленные. Они ведут себя, как дети, и даже сами это признают: «нет взрослых, есть постаревшие дети».

«Они пытаются себе это внушить, но мне кажется, что это неправда, — заметил Вадим Радаев. — Мне кажется, что у мужчин происходит трагическая и необратимая трансформация времени: в молодости у них было одно только будущее, а теперь оно пропало. На место будущего приходит прошлое, и оттого героев так тянет назад в детство. Но это не жажда собственно детства, это жажда обрести утраченное будущее».

С этим невольным инфантилизмом отчасти связан другой миф, который Вадим Радаев обозначил как «миф о предельном выборе». Заметную роль в фильме играют фашисты, благодаря которым вопрос выбора и ответственности за его последствия становится в прямом смысле жизненно важным. Если в экономической теории выбор лучшего из нескольких решений представляется естественным действием для субъекта экономики, то реальная жизнь показывает, что «нормальные люди» никакого выбора вовсе не хотят. Напротив, велико желание действовать в однозначных, односложных ситуациях и искать наиболее простые формы оправдания своего выбора. Почему ты так поступил? Спьяну. Или «фашисты заставили».

Вадим Радаев

Следующие два мифа «навеяны» женщинами. Случайное, ошибочное появление в богом забытых Бельдяжках Жанны Фриске, это «падение звезды» к ногам ничего не ведающего мужчины, фактически развенчивает миф о мужчине как об охотнике и завоевателе. Важно даже не фактическое появление такой женщины, не обладание ею (хотя отказаться от нее почти невозможно), а сама возможность наступления такого события. Иными словами, не важно, воспользуешься ты этой «опцией» или нет, важно, что «опция» в принципе доступна.

Но и одной возможности обладать бывает недостаточно, для мужчины важно еще и «инвентаризировать» свои победы. «Миф о гареме» Вадим Радаев рассматривает как «институционализацию полигамии», причем речь не идет о беспорядочных связях и хаотичности жизни. Наоборот, гарем — это способ упорядочить жизнь мужчины, зафиксировать его статус и создать механизмы его автоматического поддержания. И пусть эта модель абсолютно нереализуема, привлекательность и рациональность ее с мужской точки зрения легко объяснить.

Мужчина немыслим без женщины, но немыслим он и без геройства. И вот тут герои фильма показывают свою полную несостоятельность, в качестве геройского выбирая поступок с «минимальными экономическими затратами» — помочь старушке перебраться через дорогу. Все их попытки оказываются тщетными, а что-то похожее на героическое они совершают не по своей воле, а инстинктивно: попадают в аварию и спасают таким образом жизнь уже упомянутой старушке. Символично, что этот единственный «стоящий» поступок остается ими никак не отрефлексирован.

Но вот, наконец, герои прибывают в пункт назначения, в условный рай, три составляющих которого были ими давно определены: «девушки, бухло и море». «Причем заметьте, что речь идет не об одной красивой девушке и бутылке виски где-нибудь у бассейна, — обратил на это обстоятельство внимание аудитории Вадим Радаев. — Это наш ответ на sex, drugs & rock’n’roll». Вот только «земля обетованная» оказывается бутафорской. Добравшись до нее, герои теряются, вновь впадают в рефлексию по детству и понимают, что «мечты вообще не сбываются — в лучшем случае ты просто достигаешь цели».

«У Салтыкова-Щедрина это звучало так: “Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать”, — продолжил Вадим Радаев. — У героев фильма это звучит так: “Вот что мне сделать? Заказать такси, погулять с собакой или развестись?”. Одни и те же вековечные вопросы».

В конечном счете, стремясь к несуществующему Иному, вся мужская мифология базируется на двух ключевых элементах — жажде признания и уходе от ответственности, от вечного «Ты мужчина, а значит, ты должен!». Поэтому заключил свое выступление Вадим Радаев своеобразным напутствием присутствовавшим на семинаре женщинам: «Обратите внимание на находящихся рядом с вами, легко ранимых, почти вымирающих существ, каковыми являются мужчины. Не “грузите” их без нужды, а лучше вообще не “грузите”. Не “пилите”, да не “пилимы” будете!»

Сергей Медведев*, заметив, что «О чем говорят мужчины», без сомнения, «женский» фильм, поспешил разочаровать женскую половину аудиторию: «Поверьте, в реальности мы ни о чем таком не говорим. Здесь происходит подмена. В этой машине едут не четверо мужчин, а четыре кумушки». А бесструктурная болтовня героев напомнила ему одновременно и «Секс в большом городе», и разговоры двенадцатилетних подростков в пионерском лагере после отбоя.

Фильм, на взгляд Сергея Медведева*, фиксирует две ключевые проблемы современного сильного пола: демаскулинизацию и десубъективацию мужчин. Очевидно, что персонажи фильма не «мужики», а именно «менеджеры среднего звена», некий продукт современной корпоративной машины. У мужчины в традиционной, патриархальной парадигме есть свое дело, от которого нельзя отступиться — у персонажей вместо дел слова. Они, хоть и поколебавшись, спокойно бросают все ради не совсем понятной цели, едут как получится, легко увлекаются и отвлекаются и совершенно не имеют представления о будущем: неважным становится и концерт, ради которого они это путешествие затеяли.

Хуже того, персонажи, изображенные в фильме, еще и не герои. Едва ли не впервые мы видим фильм, в котором главные роли отведены антигероям, их бесплотные фигуры при желании легко взаимозаменяются без всяких последствий для конечного результата. Сергей Медведев* полагает, что такая десубъективация — отражение реальной ситуации в стране, где личности, субъективность и соответствующий тип действия невостребованы, где торжествует энтропия.

Зато у персонажей появляется обычно несвойственный мужчинам «тип рефлексии, который, возможно, нужен обществу». Разговорная культура и рефлексия по поводу человеческих отношений задает особую нормативность в обществе, и формируют этот «социальный капитал» главным образом женщины, которые по объективным причинам (низкая продолжительность жизни российских мужчин, высокий уровень алкоголизма) в России вынуждены замещать сильный пол. Так что критически настроенному Сергею Медведеву* не оставалось ничего другого, как сказать тост: «За рефлексию и ее носителей!».

Виталий Куренной

Виталий Куренной свое выступление озаглавил как «Гламурные разговоры», поскольку у четырех путешественников, как у истинных гламурных персонажей, «демонстративно нет никаких серьезных проблем». Самый заметный индикатор этого — деполитизация всех разговоров. Единственный персонаж, хоть как-то касающийся в фильме политических вопросов, — грузин из придорожной шашлычной. «Если бы мне сказали найти в этом фильме мужчину, я бы показал именно на этого грузина», — признался заведующий отделением культурологии.

Вслед за коллегами Виталий Куренной увидел в поведении героев фильма много инфантильного, но, в отличие от Вадима Радаева, он не склонен связывать эту проблему с кризисом среднего возраста. Нет, герои, в социальном и культурном отношении, до среднего возраста попросту не доросли. Они «перестали взрослеть».

Достоевский в «Братьях Карамазовых» утверждает, что «русские мальчики», когда встречаются, рассуждают «о мировых вопросах, не иначе: есть ли бог, есть ли бессмертие? А которые в бога не веруют, ну те о социализме и об анархизме заговорят, о переделке всего человечества по новому штату, так ведь это один же черт выйдет, всё те же вопросы, только с другого конца». Разговоры нынешних персонажей (особенно в этом смысле «отличился» играющий сам себя Андрей Макаревич) пугают своим мещанством и частностью. Ими напрочь потеряны глобальные ценностные ориентиры.

В том, что эти переставшие взрослеть «дети» таковы, каковы они есть, виноваты социокультурные и исторические циклы, через которые проходит российское общество. «Что-то происходит в обществе и культуре, что работает на “съедание” мужского», — считает Виталий Куренной. В истории государства российского не раз наблюдались периоды, когда резко возрастала «женская власть», когда складывалась такая конфигурация общества и культуры, что мужчина в своей традиционной парадигме оказывался невостребованным, излишним. Этот феномен на примере «Горя от ума» в одной из своих неоконченных работ исследовал Юрий Тынянов. «Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей, высокий идеал московских всех мужей» — это грибоедовское описание как нельзя лучше подходит и нынешнему поколению «офисных» мужчин.

И в самом деле, зачем вести принципиальные разговоры и принимать принципиальные решения, когда будущее исчезло, когда горизонт «рутинизировался»? «И это странно, ведь современное общество основано на уплотнении инноваций, на близости горизонта, — отмечает Виталий Куренной. — А если у нас горизонт настолько далек, что нам кажется, что ничего не может измениться, то получается, что мы погрузились в традиционное сословное общество, в котором остались только малые, частные добродетели. Но этого ведь недостаточно».

Зато предостаточно было желающих прокомментировать все услышанное, и вполне объяснимо, что большинство из оппонентов основных докладчиков оказались женщинами. Из самых популярных их упреков можно выделить: сугубо мужской подход к сложной проблеме взаимоотношения полов, стереотипность взглядов на модели поведения «настоящего мужчины», жесткое противопоставление мужского и женского, отказ признать, что герои фильма представляют собой вполне правдивый портрет «среднестатистического российского мужчины».

Ян Левченко

С последним отчасти согласился профессор кафедры наук о культуре Ян Левченко. Оговорившись, что в этом фильме смоделирована, по мере творческих возможностей авторов, искусственная, вынесенная за свои обычные пределы концепция русского феминизма, он отметил, что зрителю предложено взглянуть на ценности совершенно определенного поколения, родившегося в одной стране, направлявшегося в другую и оказавшегося в третьей. А к какому тревожному результату пришло это поколение «ярче всего видно на примере Андрея Макаревича».

Под влиянием женской критики скорректировал свою позицию Вадим Радаев: «Мы говорим, что герои не мужчины, но судим их по стереотипам, которые уже несостоятельны. Мы говорим, что, раз они не мужчины, значит, они превратились в женщин. Но почему сразу так? Они просто современные мужчины. Вообще, я понял, о чем этот фильм: современные мужчины посылают женщинам месседж в доступной им, женщинам, форме. А месседж такой: мы не те, кого вы пытаетесь из нас сделать. Они пытаются сломать стереотипы, которых женщины понабрались о мужчинах. Это революционное кино!»

«Нет, это деволюционное кино, — остался непоколебим Сергей Медведев*. — Мы видим отсутствие преодоления и отсутствие желания чего-то желать. Это какие-то андрогинные существа. Примерно то же самое, то есть постоянное выяснение отношений, происходит в "Доме-2". Речь об общем поколенческом сдвиге, каком-то измельчании мужчин».

Впрочем, только ли в нынешнем поколении дело? Ведь еще тридцать лет назад герой Андрея Мягкова из «Служебного романа», слыша, что он «настоящий современный мужчина», с негодованием восклицал: «Какое вы имеете право так меня оскорблять?!»

Олег Серегин, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фото Никиты Бензорука

* Сергей Медведев включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента.