На рождественском киносеминаре попытались понять советское общество

Советский Союз распался 25 лет назад. Возможно, одной из причин его разрушения было само советское общество, которое мы до сих пор не смогли понять до конца. Разобраться в нем на материалах картины Вадима Абдрашитова «Остановился поезд» (1982 год) пытались на ежегодном рождественском киносеминаре Лаборатории экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ.

Предпоследняя иллюзия советского руководства

Как рассказал заведующий Лабораторией экономико-социологических исследований, первый проректор НИУ ВШЭ Вадим Радаев, фильмов, пытающихся объективно осмыслить советское общество, а не сыграть на однотипных клише того периода, оказалось довольно мало, так что найти подходящий было трудно. Картина режиссера Вадима Абдрашитова «Остановился поезд», по убеждению Радаева, «в меру этнографичен, немного мрачноват, зануден настолько, насколько было занудно советское общество, но при всем при этом держит зрителя в постоянном внутреннем напряжении».

Сюжет картины предельно прост — скорый поезд дальнего следования мчится ночью полным ходом, как вдруг навстречу ему с уклона неожиданно выкатывается сцеп из шести грузовых платформ. Машинист электровоза пытается тормозить, но прямого столкновения избежать не удается, и машинист погибает. По факту гибели человека, как положено, автоматически заводится уголовное дело и в маленький провинциальный городок, близ которого произошла трагедия, приезжает следователь Ермаков (в роли Ермакова — Олег Борисов).

В ходе расследования Ермаков–Борисов обнаруживает «клубок бездействия», иначе он называет это «разгильдяйством». Он выясняет преступную халатность всех, кто так или иначе связан в городе с железной дорогой. Так, с молчаливого согласия начальника депо электровоз с неисправным скоростемером был выпущен в эксплуатацию. Машинист об этом знал, но не возражал. Впоследствии это и привело к трагедии, он не знал, с какой скоростью едет, и не смог правильно рассчитать тормозной путь. Путейный рабочий вместо положенных по инструкции двух башмаков поставил под саморасцепившиеся платформы только один. На протяжении всего фильма следователь Ермаков пытается честно выполнить свои профессиональные обязанности — найти виноватых и наказать их по закону. Найти их оказывается просто, а вот с наказанием возникают проблемы. 

Никто не верит в то, что жить можно по закону, и одновременно с этим закон как таковой не отвергается, вокруг него просто строятся институциональные компромиссы, позволяющие соблюдать его частично

По мнению Вадима Радаева, следователь Ермаков выражает предпоследнюю иллюзию советского руководства. Напомним, что фильм снят в 1982 году, в период, когда к власти пришел Андропов с идеями укрепления дисциплины и правопорядка, борьбы с бесхозяйственностью. Ермаков, беспрекословно следуя этой линии, сталкивается в картине с неким интегрированным сообществом, оказывающим посильное сопротивление. Все жители города в едином порыве сочувствуют правонарушителям и не желают их справедливого наказания. Все просят Ермакова уехать, подкрепляя свои слова убийством ни в чем не повинной собачки, к которой следователь прикипел душой. «Ваша деятельность идет вразрез с общим настроением», — говорит Ермакову председатель местного горисполкома.

«Своим» оказывается и один из пассажиров остановившегося поезда, умный и в меру циничный журналист Игорь Малинин (в роли журналиста — Анатолий Солоницын), который по личному порыву пишет в местную газету статью о подвиге машиниста, намеренно при этом искажая факты. И делает это не из-за эгоизма, а потому что искренне верит в то, что так помогает людям. «Хватит жертв, давайте жить спокойно, не нужно искать виноватых. Люди работают, как умеют, не их вина, по-другому их не научили», — убеждает он следователя.

Журналист Малинин, по мнению Вадима Радаева, представитель огромной артели мастеров того времени, способных из нужды сделать добродетель, представить бесхозяйственность как героизм, а нарушителя назначить пострадавшим. И вот уже в картине Абдрашитова разворачивается огромная и торжественная похоронная процессия, провинциальная учительница рассказывает на телекамеру трогательную историю мальчика (погибший машинист), который с рождения готовил себя к подвигу. Интересно, что следователь Ермаков оказывается изгоем не только в местном сообществе провинциального городка, но и в государственной системе в целом. «Я не сделал карьеры, начальство не оценило моих дарований», — жалуется он Малинину.

По закону или по-людски?

В картине Абдрашитова «Остановился поезд» сталкиваются две конфликтующие и исключающие друг друга позиции. С одной стороны, идея следователя «всех не арестуешь, а надо бы», с другой — позиция большинства, выражающаяся в риторическом вопросе «зачем мучить людей». Два героя оппонента — Ермаков и Малинин — на протяжении всей картины пытаются установить контакт и понять друг друга традиционным для русского человека способом — выпивая и закусывая, но и это оказывается тщетным. Кто из героев прав — неизвестно, финал фильма остается открытым.

Пытаясь объяснить суть глубоко парадоксального советского общества, Вадим Радаев рассказал слушателям анекдот: «Безработицы нет, но никто не работает, никто не работает, но план выполняется, план выполняется, но купить нечего, купить нечего, но у всех все есть, у всех все есть, но все недовольны, все недовольны, но голосуют за». И эта двусмысленность, по мнению Радаева, не просто хохма, а организующий принцип общества, которое построено на множестве сложных компромиссов.

И один из главных парадоксов не только советского, но и во многом современного общества — его двойственное отношение к закону. Рефреном по фильму проходит мысль «если все делать по инструкции — вообще депо закрывать надо». Иными словами, никто не верит в то, что жить можно по закону, и одновременно с этим закон как таковой не отвергается, вокруг него просто строятся институциональные компромиссы, позволяющие соблюдать его частично. Эти негласные нормы нигде не писаны, но «свои» их знают. Таким образом, следователя Ермакова отвергают в картине не как представителя закона (власти), но как человека, с которым невозможно договориться по-людски.

«Советское общество, как и советская идеология, были во многом глубоко формальными, и этот формализм создал внешнюю жесткую рамку, внутри которой разворачивалась вполне реальная неформальная жизнь живых людей. Общество получило право на смещение смыслов, как в картине это делает журналист, в угоду личным интересам и разумению о том, как правильно. При этом важно, что советская система не только позволяла это делать, но и во многом способствовала такому народному творчеству, запустив тем самым мощнейшую фабрику по производству мифов», — подчеркнул Вадим Радаев.

Метафора СССР

Выступивший следом профессор департамента политической науки НИУ ВШЭ Сергей Медведев* обратил внимание на символизм картины Абдрашитова. Поезд в картине не что иное, как образ Советского Союза, этого огромного модернизационного проекта, которому суждено было с треском провалиться. 

По мнению Медведева*, фильм «Остановился поезд» можно рассматривать одновременно в пяти плоскостях. В политическом контексте картина фиксирует внутренние процессы советского общества, некое промежуточное состояние между идеями, которые начали изживать себя, но еще существуют, и новым взглядом, который пока страшно принять. Философия следователя Ермакова пока отвергается, но запрос на положительного силовика уже появился. Возможно поэтому, предположил Сергей Медведев*, несмотря на всю свою мрачность и неклишированный показ общества тех лет, картина все-таки вышла в прокат и не была запрещена цензурой.

Второй срез в анализе картины — мифологический. Зритель наблюдает конструирование мифа в речи провинциальной учительницы, в огромном траурном шествии, в отряде юных пионеров и как апогей этого — установка памятника герою машинисту на деньги, собранные горожанами. «Советский Союз прежде всего был пространством огромного эпоса, не ракеты и жилищные проекты, а знаки и символы, речевые феномены были главными объектами производства. Об этом, кстати, хорошо писали философы Борис Гройс, Михаил Рыклин и другие. Миф был социальным цементом», — подчеркнул Медведев*.

Еще одна плоскость анализа картины лежит в пространстве технологий. «Я увидел в фильме некую культурную детерминанту, согласно которой русский человек по принципиальным соображениям не следует техническим регламентам и нормам. В этом явлении я вижу протест традиционного, во многом патриархального человека против механицизма и рациональности. Таким образом, в картине мы наблюдаем, что повсеместное нарушение регламента становится альтернативной нормативностью», — убежден Сергей Медведев*.

Это главная коллизия фильма, гласящая «они, конечно, нарушили, ну да что там, люди-то хорошие»

Четвертый срез затрагивает традиционные проблемы в отношениях центра (следователь Ермаков, приехавший из Москвы) и периферии (журналист Малинин и жители). Приехав в провинциальный город, Ермаков, как в болоте, увязает в энтропии русского пространства, где существуют местные кланы, круговая порука, где все друг друга покрывают и невозможно достичь рационального результата. Классическое противостояние центральной власти и местничества. Эта проблема, кстати, описывается во многих фильмах о советском периоде.

И, наконец, последний и самый неоднозначный срез картины показывает социальные отношения, иными словами, человеческий фактор, душевность и открытость русского человека. «Мы не умеем, и частично это сохраняется и сегодня, отделить элементарную транзакцию от непосредственно человека, иными словами, в любой сфере нашей деятельности мы предпочитаем поступить “по-человечески”, а не по закону, регламентам, нормам и так далее, — убежден Медведев*. — И это главная коллизия фильма, гласящая “они, конечно, нарушили, ну да что там, люди-то хорошие”. И это главная причина провала советской модернизации. Для меня фильм рассказывает о провале советского проекта по всем основным направлениям. В технологическом плане Союз оказался не способен к рутинизации и выполнению стандартов и регламентов. В социальном взаимодействии не удалось деперсонализировать социальные отношения. В освоении пространства мы так и не преодолели власть местной элиты», — заключил Сергей Медведев*.

А остановился ли поезд?

Руководитель Школы культурологии, заведующий Лабораторией исследований культуры ЦФИ НИУ ВШЭ Виталий Куренной предложил не зацикливаться на анализе именно советского общества, а рассмотреть затронутые в картине проблемы более широко. Итак, в местное сообщество, которое имеет определенного рода патологии, приезжает федерал, пытающийся нормализовать ситуацию — это, по мнению Куренного, довольно стандартный сюжет не обязательно советского периода, но и современного кино, а также европейских и американских картин.

«Выходит, картина Абдрашитова вовсе не про советское, а про нашу действительность, — подчеркнул Куренной. — Современная цивилизация в целом живет в состоянии раздвоенности — есть сфера рациональная (публичная) и сфера нерациональная (приватная) и мы одновременно живем в этих двух плоскостях. Попытка убрать одну из сфер приведет к жесткой тоталитарной системе, и это исторически нам знакомо. Модерновые институты не работают без какого-то неформального фона, и это также хорошо известный парадокс. Иными словами, модерн зиждется на основаниях, которые он сам не воспроизводит внутри своей формальной системы. У него должна быть неформальная подпитка. Другой вопрос, что в советском обществе все это достигло какой-то вопиющей патологии. Однако с моей точки зрения, наша страна продолжает реализовывать ту утопию, о которой писал Карл Маркс. Конечно, некоторые сегменты жизни видоизменились, появились глобальные корпорации и так далее, но в целом огромная государственная машина продолжает создавать институты, разводя бюрократию, а общество в своей массе сидит и паразитирует на этих институтах. В нашей стране по-прежнему «нет» безработицы, население никак не реагирует на пронесшиеся по стране волны сокращений, производительность труда одна из самых низких в мире и смотреть объективно на прошлое страны нам по-прежнему страшно. В этом смысле поезд не остановился, а продолжает свой путь», — подчеркнул Куренной. 

«Лично для меня главная идея фильма в том, что и тогда, и сейчас человеческая жизнь ни ценилась, ни государством, ни самими гражданами. И в этом смысле мы не далеко уехали от славного советского прошлого, к сожалению», — подытожила профессор факультета экономических наук НИУ ВШЭ Марина Шабанова.

* Сергей Медведев включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента.