Становление современной российской экономики: почему так трудно?

15 ноября в Банковском институте ВШЭ состоялась очередная встреча Клуба выпускников этого института, в рамках которой прошел круглый стол на тему «Трансформация России в современное государство».

Как происходит становление современной экономики России? Чего не хватает нашей стране, чтобы стать передовым государством? Какие предпосылки есть для дальнейшего экономического роста и развития? Ответы на эти вопросы пытались найти основные спикеры встречи — политолог, бизнесмен, генеральный директор и главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков и экономист, эксперт финансового рынка, заведующий кафедрой банковского дела, директор Банковского института ВШЭ Василий Солодков.

Открывая работу круглого стола, Василий Солодков отметил, что Россия находится на том витке развития, когда ей все еще необходимы честные выборы, свобода слова, свобода прессы и независимый суд.

Константин Ремчуков

Константин Ремчуков в свою очередь сказал, что становление современной экономики России происходит очень тяжело, и на это есть свои объективные причины. Задачи, которые стояли перед страной в 1992 году, неизмеримо глубже и разнообразней, чем кажется на первый взгляд. Общий подход управления до этого не соответствовал современной практике, целям общества, государства, инструментарию, с помощью которого передовые страны достигли своего развития.

В чем же, по мнению Константина Ремчукова, заключаются основные трудности, тормозящие процесс трансформации России в современное государство? Чтобы ответить на этот вопрос, необходим экскурс в историю. Во-первых, трансформация России в современное государство началась с плановой экономики, в которой капитал не был ограниченным ресурсом. В СССР плановое производство опиралось на систему фондирования. Таким образом, система автоматически финансировала государственный банк, а ментальность всего управленческого персонала сводилась к успешной организации лимитов. В то время как главный ограниченный ресурс в рыночной капиталистической экономике — капитал.

Во-вторых, несостоятельность плановой экономики привела страну к перестройке, которая рассматривалась как форма совершенствования социализма. Ученых экономистов академического уровня в то время было мало, и у каждого имелась своя заветная идея дальнейшего развития страны. «На мой взгляд, наука совершенно не была инструментом для выработки адекватной экономической политики», — отметил Константин Ремчуков.

В-третьих, в 1990-е годы реформы в России осуществлялись в рамках «Вашингтонского консенсуса», свода правил экономической политики, сформулированного английским экономистом Джоном Уильямсоном в 1989 году для стран Латинской Америки. В конце ХХ века этот тип макроэкономической политики был рекомендован руководством МВФ и Всемирного банка к применению в странах, испытывающих финансовый и экономический кризис. Основная цель — обозначить отход развивающихся стран от командной модели экономического развития 1960-1970 годов и принятие ими принципов экономической политики, общих для большинства развитых государств. Новая модель включала в себя три основных элемента: приватизация (частная собственность), либерализация (открытие границ для торговли), стабилизация финансов (контроль над бюджетами дефицита и способы финансирования дефицита бюджета). «При этом необходимо отметить, что конкуренция и конкурентная среда в качестве отдельной политики страны не рассматривалась ни в рамках «Вашингтонского консенсуса», ни нашими реформаторами», — рассказал Константин Ремчуков.

«На мой взгляд, либерализация цен 1992 года привела к такой инфляции, которую страна не в состоянии погасить до сих пор. Это сильно тормозит дальнейшее развитие», — отметил Василий Солодков.

В организации самой системы производства в советский период, по мнению Константина Ремчукова, тоже есть много мифов. Во-первых, воспитанное на идеях Карла Маркса высшее руководство страны не учло, что многие его тезисы льстили природе человека и носили утопический характер. Например, К. Маркс считал, что общество может сознательно спланировать всю свою жизнь, включая производство. При этом он совершенно не задумывался о разнообразии тех вещей, которые необходимы людям. В то время как стремление к разнообразию лежит в основе эволюции потребностей человека. «Страны, пытавшиеся перейти к централизованному планированию и таким образом выявить потребности индивидуума, шли по очень упрощенной системе потребительских стоимостей. Такую модель государства можно сравнить с казарменным социализмом», — считает Константин Ремчуков.

Василий Солодков

Во-вторых, после смерти Брежнева ученые экономисты опубликовали данные, показывающие колоссальное перепроизводство в стране. «К 1982 году 77 процентов вновь производимой промышленной продукции шло на склад и только 23 процентов употребляло население. Система разбазаривания ресурсов при плановой организации хозяйства неизмеримо выше, чем при капитализме, который Карл Маркс называл анархическим способом производства. К тому же у капитализма есть форма восстановления пропорций после кризиса, а у социализма ее не оказалось», — рассказал Константин Ремчуков.

«Надо сказать, что при подробном изучении мною всех 12 пятилеток и одной семилетки оказалось, что ни один план так и не был выполнен. Проводились значительные корректировки плановых показателей, а к концу эпохи они достигли двух раз в год под фактическим выполнением. Это привело к разной напряженности труда в обществе и как следствие большой несправедливости, — отметил Константин Ремчуков. — И наконец, социализм не был справедливым обществом с точки зрения вознаграждения за количество и качество труда».

«Подводя итоги, отмечу, что страна перешла в новую систему и столкнулась с таким же непониманием, как это было в конце советской эпохи. На мой взгляд, долгосрочные предпосылки роста достигаются с помощью микроэкономики, куда входят инвестиции, инновации, конкуренция, подготовка и переподготовка кадров. Последнему пункту необходимо уделять особое внимание. В качестве примера приведу Японию — в 80-90 годах прошлого века во всех крупных японских компаниях, связанных с технологиями, первые десять лет на повышение квалификации молодого специалиста тратилось 500 дней. Еще один важный аспект — это частный капитал, а его никто не рассматривает в качестве главного агента развития. Повторюсь: инвестиции, инновации, конкуренция и подготовка кадров — это то, что, на мой взгляд, создаст долгосрочные предпосылки роста», — подытожил Константин Ремчуков.

 

Анастасия Чумак, Новостная служба портала ВШЭ

Фото Василия Бегаля