«Физики» зарабатывают больше «лириков», но разрыв сокращается
Получают ли инженеры больше, чем представители гуманитарных специальностей? Есть ли на рынке труда нехватка «технарей»? Много ли «физиков» работает по специальности? 22 сентября директор Центра трудовых исследований (ЦеТИ) ВШЭ Владимир Гимпельсон и стажер-исследователь Центра Дарья Зинченко представили на онлайн-семинаре доклад «”Физики” и “лирики”: кто российскому рынку более ценен?».
Представляя доклад, Владимир Гимпельсон отметил, что в последние годы во многих странах, в том числе в России, часто можно услышать сетования о недостатке квалифицированных инженеров и специалистов высокотехнологичных отраслей, которые играют ключевую роль в развитии технического прогресса. Регулярно звучат призывы о необходимости переориентировать высшее образование на выпуск студентов соответствующих специальностей. По мнению Владимира Гимпельсона, их дефицит должен был вызвать существенные премии на рынке труда, для данных профессий.
Чтобы проверить свою гипотезу, исследователи выделили группу STEM-специалистов (STEM – science, technology, engineering and math – сокращенное обозначение для комплекса дисциплин в области естественных наук, технологий, инженерного дела и математики) с высшим образованием и изучили их карьерные траектории и зарплаты в сравнении с другими работниками с высшим образованием.
Авторы предположили, что проблемы недостатка и, напротив, избытка STEM-специалистов могут сосуществовать, учитывая пространственную и профессиональную неоднородность рынка труда. Не исключено также, что дело не в недостатке профессионалов, а в более быстром, чем по другим специальностям, устаревании навыков, необходимости постоянно обновлять знания и компетенции, предположил Владимир Гимпельсон.
Рассуждения о недостатке выпуска специалистов по инженерным, технологическим и естественнонаучным специальностям не подтверждаются данными о выпуске студентов отечественных вузов. В 2005-2015 гг. к STEM-специальностям относилось около 25% вновь выданных дипломов. В целом их доля составляла около 40% в 2005 г., к 2010 г. она снизилась до 28% и повысилась до 34% к 2015 г. Это выше, чем в развитых странах. Например, в ЕС в 2012 г. доля STEM-выпускников составила в среднем около 23% и колебалась от 15% в Нидерландах до 28% в Финляндии.
В 2005-2015 гг. численность профессионалов с высшим образованием выросла с 11,6 до 14,7 млн человек, доля STEM-специалистов за исключением кризиса 2008-2009 гг. колебалась около 25%. Численность молодых специалистов в возрасте от 25 до 29 лет, работающих по профессии, указанной в дипломе, повысилась с 450 000 до 730 000 человек. Рост налицо, но его явно недостаточно для того, чтобы работу по специальности нашли все молодые выпускники, отметил Владимир Гимпельсон. В 2005 г. по расчетам авторов на STEM-рабочих местах работали 38% сотрудников с профильным образованием, в 2015 г. – 45%. Причем с возрастом число людей, сохранивших верность профессии, снижается, и к 60 годам падает до 20% от всех STEM-образованных. Таким образом, констатируют Гимпельсон и Зинченко налицо «огромное превышение запаса STEM-предложения по отношению к STEM-спросу на труд во всех возрастных группах».
Можно сказать, что структура нынешней российской экономики такова, что она не может предложить работу по специальности всем обладателям соответствующих дипломов, говорит директор ЦеТИ.
Это означает, что недостатка специалистов нет, можно говорить о слабой подстройке образования под рынок труда и, кроме того, скорее о перепроизводстве студентов соответствующих специальностей, сказала участвовавшая в обсуждении доклада профессор Высшей школы бизнеса ВШЭ Елена Варшавская.
Профессор факультета экономических наук Татьяна Клячко обратила внимание, что в инженерных вузах и на технологических специальностях часто обучались студенты с низкими баллами и оценками, для которых важным мотивом была учеба за счет бюджета. Таким образом, соответствующие вузы и факультеты, за исключением элитных, аккумулировали обучавшихся с низкой мотивацией и познавательными способностями, которые не всегда могли в полной мере освоить сложные предметы и не всегда соответствовали требованиям работодателей, а часть студентов в принципе не планировали работать по профессии.
Зарплаты многих обладателей STEM-специальностей и работников отличались от зарплат «лириков», но разница снижается. Авторы рассчитали, что в 2007 г. мужчины со STEM-образованием на соответствующих рабочих местах зарабатывали на 29% больше, чем работавшие по иным специальностям, в 2017 – на 22%, женщины – на 28 и 21% соответственно.
Еще одна деталь занятости на высокотехнологичных специальностях – более существенный, чем в других профессиях, рост зарплаты в первые 10-15 лет работы, и ее более стремительное падение после 45 лет. Если в 2007 г «штраф» за STEM в старших возрастах (относительно младшей группы 25-29 лет) был в пределах 2%, то в 2017 году – он уже достигал примерно 15%.
Резюмируя содержание доклада, Владимир Гимпельсон заметил, что он бы сейчас скорее пошел в «лирики», чем в «физики»: учиться легче, а существенного штрафа в трудоустройстве нет.
Заместитель директора ЦеТИ Ростислав Капелюшников отметил, что авторы, возможно, не учли, что многие талантливые математики и инженеры быстро переходят на ведущие позиции, с более высоким вознаграждением, чем у специалистов, что может повлиять на разницу в заработке обладателей STEM и не-STEM дипломов. Впрочем, эта оговорка есть в докладе, кроме того, Елена Варшавская отметила, что доли руководителей с социально-гуманитарным и технологическим образованием примерно равны.
Доцент факультета экономических наук Елена Котырло отметила, что в работе не учтены нематериальные вознаграждения обладателей STEM-дипломов и рабочих мест, в частности подъемные деньги и служебные квартиры, которые выделяются инженерам и технологам на некоторых специальностях.
В заключение Владимир Гимпельсон поблагодарил участников семинара за замечания, обещал более детально проанализировать плюсы и минусы разных дипломов и специальностей в последующей работе.