«Нужно собрать их вместе»

Профессор Вашингтонского университета Джеймс Бэнкс, посетивший ГУ-ВШЭ, рассказал в интервью Новостной службе нашего портала, почему маленькие афроамериканцы предпочитают белых щенков, зачем израильтяне учат палестинцев идишу и с какими трудностями столкнутся российские школы при введении курса основ религиозных культур.

Профессор Джеймс Бэнкс — один из самых цитируемых в мире ученых-педагогов, исследователь проблем поликультурного образования.

— Господин Бэнкс, что привело вас в Москву в столь холодное время года? Неужели проблемы поликультурного образования не обсуждают в более теплых регионах?

— Российские холода — не столь серьезное препятствие. Намного хуже было бы приехать летом, в самую жару. Вообще это мой первый визит в Москву — меня пригласили на 7-ю международную конференцию «Тенденции развития образования», которую проводит Московская высшая школа социальных и экономических наук при поддержке Высшей школы экономики и других организаций. От подобных приглашений я никогда не отказываюсь.

Кроме того, ваш проректор Исак Фрумин попросил меня выступить на семинаре Института развития образования. С Исаком я знаком давно — много лет назад, еще в 1990-е годы, ему довелось прочесть две главы из моей книги, и мы встретились, когда он прилетел в университет Вашингтона...

Мне довольно часто приходится выступать с докладами о проблемах образования в поликультурном обществе, которые характерны для стран с самым разным климатом. Франция испытывает трудности с притоком мусульман, свои иммигранты есть в Корее, расовая нетерпимость до сих пор характерна для некоторых школ США. В России тоже много этнических и религиозных групп, чьи интересы необходимо учитывать.

— Как возникла теория поликультурного образования?

— Все началось более тридцати лет назад: я исследовал особенности взаимоотношений афроамериканцев с представителями других рас, затем — этнических меньшинств друг с другом. Исследования позволили выстроить теорию образования для поликультурного общества.

Смысл поликультурного образования в том, чтобы обеспечить равные возможности для всех общественных групп вне зависимости от их пола, расы, исповедуемой религии, этнической или социальной принадлежности.

— Но как это можно осуществить на практике? Как решить, например, проблему религиозной нетерпимости? В России в некоторых регионах сейчас вводится изучение основ религиозных культур в школах...

— В школе должны быть уроки о религии, но они не должны превращаться в уроки самой религии. Чувствуете разницу? Грань тут довольно зыбкая — учитель не всегда может отделить обучение от пропаганды. И часто детей пытаются учить именно религии. Ведь религиозные организации остаются очень влиятельными в обществе.

В американских государственных школах история религии преподается в рамках курса мировой истории, но Конституция США строго запрещает церкви вмешиваться в этот процесс, для этого есть частные школы. Тем не менее, в некоторых странах Европы, например, в Англии, религиозные общественные школы имеют официальную поддержку государства.

Я не разделяю позицию Франции, где школьницам-мусульманкам запрещают носить паранджу. В конце концов, христианин имеет право носить крест, а мусульманин как представитель группы, являющейся меньшинством, вынужден отказаться от элемента своей идентификации с группой.

Каждая религиозная группа должна чувствовать, что ее убеждения уважают, что детям в школе безопасно. В демократическом обществе каждая группа должна иметь право следовать своим религиозным традициям в частной жизни, но не в общественной сфере.

— Есть ведь еще проблема обучения детей эмигрантов в поликультурном обществе.

— Действительно, это большая проблема во всем мире. Так, в США около 20 процентов населения сейчас составляют выходцы из испаноязычных стран, и очень многие из них с трудом говорят по-английски. Исследования показывают, что ассимиляция — это вопрос времени; чтобы она произошла, должно смениться три поколения. Но нельзя заставлять людей отказываться от родного языка. Пусть испаноязычные изучают английский, другие американцы могут изучать испанский, это только обогатит культуру обеих групп.

Сейчас во многих школах США дети разделены по сегрегационному принципу: наиболее сегрегированны школы для белых, многие латиноамериканцы учатся в школах для «латинос», афроамериканцы — в школах для афроамериканцев. Однако исследования показывают, что лучший способ создать и наладить отношения между группами разной расовой и этнической принадлежности — собрать их вместе. И не просто собрать, но и обеспечить равный статус в этих отношениях.

— Как это сделать?

— Здесь можно вспомнить эксперименты Луизы Коэн (университет Стэнфорда), которой удалось разработать целый ряд стратегий вовлечения школьников в совместную работу.

Для одного из экспериментов она собрала в одной аудитории детей-латиноамериканцев из малообеспеченных семей и белых, представляющих средний класс. Латиноамериканцам было предложено научить белых говорить по-испански — таким образом, у них появился особый статус, который позволил общаться им с белыми сверстниками на равных. На этом же был основан еще один эксперимент, в ходе которого афроамериканцы учили белых настраивать транзистор (сейчас техника шагнула вперед — наверное, они вместе настраивали бы айпод). Аналогичные эксперименты проводились и в других странах: так, в двуязычных школах Израиля маленькие израильтяне учили палестинцев идишу.

Эксперименты оказывались успешными: дети общались на равных, и это отражалась на их дальнейшем взаимодействии.

— Какими качествами должен обладать учитель, чтобы завоевать авторитет в классе, где собрались дети разных культур?

— Исследования показывают, что эффективность работы учителя мало связана с его расовой или этнической принадлежностью. К такому выводу пришел, например, Джулиан Фелл, изучавший обучение детей разных рас в школах Аляски.

Эффективность работы учителя зависит от целого ряда характеристик: в частности, от того, насколько он знаком с культурой детей в своем классе. Нельзя сказать, что раса совсем не имеет значения — скорее, она не должна иметь значения, если ты способен работать с детьми. Да, белым учителям, возможно, больше приходится подтверждать свое неравнодушие к проблемам национального меньшинства, они должны проявлять больше инициативы в обучении.

У меня есть довольно большой опыт преподавания в частных школах Чикаго — я был учителем пятых классов, но у меня никогда не возникало проблем с белыми детьми только потому, что я афроамериканец. И когда я учился в колледже, все мои преподаватели, превосходные учителя, были белыми, кроме одного. На самом деле, иногда бывает и так, что учителя-афроамериканцы не могут работать с детьми-афроамериканцами.

— С какого возраста у детей может появиться ощущение, что культура их группы, выделенной по тому или иному признаку, является неполноценной?

— Исследования показывают: для того, чтобы сформировать положительное представление о других культурах и уважение к собственной, надо начинать обучать этому детей как можно раньше.

Есть очень известный эксперимент Кеннета Кларка «Dog studies», который проводился еще в 30-х годах XX века. Ученые показывали белым и афроамериканцам в возрасте 4–5 лет белых и черных собак и спрашивали: «Какая собачка лучше? С какой тебе было бы интереснее играть?» Оказалось, что уже в этом возрасте дети выражают предпочтения, характерные для белого общества, где власть находится в руках у белых. Наибольшее число маленьких детей всегда выбирало белых собак.

Этот эксперимент повторялся неоднократно и в прошлом веке, и в 2000-м году, но всегда с одинаковым результатом.

— Какой должна быть школа, где успешно обучаются дети разных культур?

— Эффективные школы, где представители разных культур достигают одинаковых успехов в обучении, обладают целым рядом характеристик. Наиболее важная из них — наличие высоких ожиданий от ученика каждой группы, непредвзятость учителя. Он должен суметь вовлечь в совместные дискуссии и самих учеников, и их родителей.

— Но во многих семьях эмигрантов родители плохо владеют языком принимающей страны...

— В США эта проблема решается следующим образом: мы посылаем родителям, например, испаноязычных учеников записки на испанском, стараемся приглашать их в школы на собрания и другие мероприятия, иногда учителя даже сами навещают детей из таких семей. К примеру, программа подготовки учителей в Вашингтоне включает посещение ими комьюнити-центров, местных церквей, исследование сообществ, где живут национальные меньшинства, — так они стараются лучше понять своих учеников из этих сообществ.

— Как могут учителя из других стран воспользоваться опытом американских коллег по вопросам поликультурного обучения?

Джеймс Бэнкс

— К сожалению, у самих учителей обычно мало возможностей, чтобы приезжать для обсуждения проблем поликультурного образования на какие-либо встречи, тем более в другие страны. Но существует ряд международных организаций — например, Национальная ассоциация поликультурного образования (International Association of Multicultural Education), — с помощью которых мы стараемся сделать опыт учителей разных стран доступным их зарубежным коллегам. Издается много книг, распространяются результаты исследований.

— В чем, на ваш взгляд, будет состоять основная проблема взаимоотношений представителей разных наций в XXI веке?

— В том, чтобы определить национальную идентичность. Кто такой настоящий русский, француз или американец? На этот вопрос уже сейчас очень трудно ответить.

При этом человек, принадлежащий к тому или иному национальному меньшинству, и дальше будет вынужден расплачиваться за это. Если вы мусульманин, вас автоматически начнут подозревать в совершении теракта. Но никто не будет подозревать в этом белых из-за того, что один из них подорвал самолет, хотя такое тоже случается. То же самое — в отношении преступности среди афроамериканцев, латиноамериканцев или эмигрантов в других странах.

Страны должны будут принять как данность, что их граждане принадлежат к самым разным культурным группам. Скажем, в США надо предоставить человеку возможность быть мусульманином, латиноамериканцем, афроамериканцем, но все равно оставаться представителем одной нации, быть одним из тех, кого называют «Great Americans».

— Способствовала ли этому недавняя победа Барака Обамы на президентских выборах?

- Очень трудный вопрос. С одной стороны, это была большая радость для многих американцев: люди танцевали на улицах, мы верили и продолжаем верить, что выбрали президента, победа которого как-то сгладит культурные различия и, может быть, даже заставит мир относиться к Америке с большим уважением, потому что эта победа стала возможна именно у нас.

С другой стороны, это не означает, что проблема расизма тут же исчезла. Она все так же существует.

— Приезжая в разные страны, вы посещаете общеобразовательные школы. Входит ли в планы нынешнего визита в Россию более глубокое знакомство с российским образованием, культурой?

— К сожалению, в школу я уже не успеваю. Но сегодня вечером собираюсь в Большой театр. Кажется, там идет... Как произносится эта фамилия?.. А, вспомнил, Чай-ковский.

Репортаж и видеозапись доклада Джеймса Бэнкса на семинаре Института развития образования ГУ-ВШЭ

Мария Салтыкова, специально для Новостной службы портала ГУ-ВШЭ
Фото Никиты Бензорука