Книга, меняющая взгляды на реальность

Через три недели в продаже появится книга Александра Бикбова «Грамматика порядка: историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность» (Издательский дом ВШЭ). Автор представляет результаты своего исследования общественной жизни страны с XIX века до митингов протеста, начавшихся в 2011 году. Главный редактор ИД ВШЭ Валериан Анашвили на своей странице в Фейсбуке предлагает оценить выдержки из книги, которую называет идеальной.

Книга Александра Бикбова «Грамматика порядка: историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность»

Наша новая книга:

Александр Бикбов. Грамматика порядка: историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность. — М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2014. — 432 с.

Я прошу вас прочесть этот фрагмент. Если говорить начистоту, эта книга мне кажется идеальной. И содержательно (что-то более актуальное сложно себе представить) и стилистически. Готов услышать возражения. 

* * *

Введение. Метод исторической социологии понятий

Настало время прояснить понятия. Означающие их слова ясны или кажутся таковыми. Проблема заключается не в семантике, а в центрах силы, отношения между которыми имеют учредительный характер для нашего языка, как и для самой реальности. Со времен просветителей известно, что институты — это материализованные понятия. Но верно и обратное. Эмиль Дюркгейм с Марселем Моссом, Эмиль Бенвенист, Райнхарт Козеллек, Джоржд Лакофф и другие исследователи различными способами продемонстрировали, что понятия — это социальные институты.

Данная интуиция столь же продуктивна в интеллектуальном отношении, сколь опасна в политическом. Господствующий сегодня исторический и политический оппортунизм, подкрепленный скоростью социальных изменений, часто склоняет нас видеть в понятиях просто слова: они имеют смысл, но мы используем их так, словно те избавлены от принудительной силы факта. Как следствие, из публичной речи, будь она политической или академической, непрерывно ускользает реальность, которой понятия придают форму и окончательность. Между тем язык, компрометирующий понятия, — это прежде всего язык без истории, которая, как повторял Пьер Бурдье, и есть подлинное коллективное бессознательное.

Подобное положение дел вовсе не означает, будто наш язык предельно свободен для рефлексии о настоящем. Напротив, отказываясь иметь дело со своей исторической определенностью, он погрязает в прошлом, реальном или воображаемом, не способный совладать с силой факта. Реактуализация истории-бессознательного в зоне рефлексивной работы с настоящим может сопровождаться сегодня такими усилиями и рисками, которые делают успех предприятия маловероятным. При этом публичное использование понятий редко обходит стороной «большую» событийную историю в ее традиционном и зачастую мифологизированном изложении. Подобных аллюзий, как раз, достаточно, а порой и больше необходимого.

Наша публичная речь крайне нерефлексивна в первую очередь в отношении исхода даже недавних социальных столкновений, которые определяют победителей и проигравших на годы вперед, — тех, что создают социальный порядок в собственном смысле слова. Погруженные в пространство актуальной публичной речи, мы живем в иллюзорном мире открытого настоящего и любых возможных исходов. Тогда как в понятиях, которыми мы пользуемся как просто словами, нередко уже содержится эскиз нашего будущего, а отчасти — и указание мест, которые нам в нем определены.

То, что «мертвые хватают живых» — лишь одна и давняя проблема. Другая состоит в том, как мы этого не замечаем. Внимание к понятиям имеет смысл не только ради ретроспективной регистрации их роли в настоящем и освобождения от груза прошлого. Не менее важна их проективная потенция, т.е. способность понятий создавать будущее, доопределяя реальность в форме институтов. На обширном материале европейской истории Козеллек с коллегами показывает, что использование слов как понятий самым радикальным образом меняет будущее и само переживание времени. Этот кардинальный политический факт имеет следствия для реальности, как и для методологии ее исследования.

В своем пределе исследование понятий совпадает с раскодированием генезиса реальности. Его ожидаемый результат — вскрытие той разметки, которая, выражаясь ученым языком XIX в., нечувствительно присутствует в реальности, встроенная в ее восприятие и оценку ее потенций, и сообщает элементам реальности смысл и ценность. Исследование позволяет отслоить от реальности понятийную сетку, ключевые элементы которой сформированы когда-то ранее, вероятно, с другими целями и, очевидно, в иных социальных условиях. Прошлое, запечатленное в узлах и ячейках этой сетки, не диктует нам восприятия актуальности с неизбежностью приговора. Ее элементы прагматически переприсваиваются и калибруются вслед за смещениями и разрывами в силовых полях, которые мы и склонны отождествлять с «самой реальностью». Однако история обнаруживает себя не только в прямом диктате неотменимых условий: ранее установленных границ, групп родства и бесспорных очевидностей. Исторически определенные формы опосредуют любой разрыв, который создает следующую, прежде немыслимую разметку реальности, т.е., в конечном счете, саму известную и понятную нам реальность. Значит, исследование понятий — это прояснение и подготовка условий такого разрыва.

* * *

СОДЕРЖАНИЕ

Введение. Метод исторической социологии понятий

Понятие и его смысл

Работа с материалом: деления и приемы

Раздел 1. Генеалогия нового порядка

Глава 1.1. Структура проекта: «средний класс» для «демократии»

• Русский XIX век: географическая граница как смысловая
• Политическая предыстория «среднего класса»: собственность и умеренность
• Интернационализация «среднего класса»: от стабильности до платежеспособности

Глава 1.2. Российский «средний класс»: энергия разрыва и рассеивания

• На периферии новой понятийной сетки (начало 1990-х годов)
• Средние-буржуазные: политический поворот и советский стигмат (1950-60-е годы)
• Третья производительная сила «бесклассового общества» (1970-80-е годы)
• Нормализация «среднего класса» (1990-2000-е годы)
• «Средний класс» в медийном и в уличном пространстве (2011-12 гг.)
• Заключение: «третий элемент» и внимание к различиям

Раздел 2. Историческая социология советских понятий

Глава 2.1. Функция «гуманизма» в официальной советской риторике

• «Социалистический гуманизм»: функциональная константа и ее контекст
• Смысловые и силовые сдвиги: модель анализа
• От теорий тоталитаризма — к анализу риторических схем и баланса сил

Глава 2.2. Буржуазная «личность» в государстве «зрелого социализма»

• Понятие в символическом и социальном порядке
• «Личность» как функция «потребления»
• Официальные классификации: от «масс» — к «личности»
• Новые социальные дисциплины: между «коллективом» и «личностью»
• Философские импликации: автономная «личность»
• Освобождение «личности» как политический компромисс

Глава 2.3. Рождение государства «научно-технического прогресса»

• Научное управление обществом
• Рождение ведомства из задач усовершенствования техники
• «Академизация» Гостехники и циклы реформ
• Цивилизационный сдвиг: от «науки на службе практики» — к «научно-техническому прогрессу»

Глава 2.4. «Наука» без «прогресса»: послесоветская социология понятия

• От «прогресса» к «потенциалу», или в направлении международного рынка
• 1991: «разрушение» или «создание»?
• Становление «вневедомственной экспертизы»: техническое как политическое
• Революция технических классификаций: собственность и статистика
• Инфляция понятий: сильная «наука», слабые «ученые»
• Заключение: от истории понятий к пониманию истории

Раздел 3. Критическая (само)объективация социологических понятий

Глава 3.1. Российская социология: генезис дисциплины и преемственность оснований

• Институты, универсалии и здравый смысл: методологическое введение
• Принципы мышления и генезис социологических институтов
• Общность политических координат и поворотные точки
• Правила метода и «социальная проблема»
• Образцовые классификации и образцовые карьеры
• Immobilis in mobile

Глава 3.2. Неколлегиальная дисциплина: эскиз политической микроистории российской социологии

• Хронология и география анализа
• Социология как политический выбор Belle Époque: республиканцы versus антимонархисты
• Основополагающий критерий: коллегиальное самоуправление versus начальственное управление дисциплиной
• Гений места: рождение советской социологии из духа руководства
• Двойная карьера и понятийные компромиссы
• Дисциплинируя социологию заново: институциональные пределы обновления понятий
• Вместо послесловия: Подводя итоги академической дерегуляции
• Является ли язык первой инстанцией расизма?
• Институциализированный расизм Академии: гипотеза дерегуляции
• Дерегуляция обменов, концентрация власти: «естественность» расизма
• Императив саморегуляции: изгнание расистов из Академии

* * *

Из аннотации:

Книга социолога Александра Бикбова — это результат многолетнего изучения автором российского и советского общества, а также фундаментальное введение в историческую социологию понятий. Анализ масштабных социальных изменений соединяется здесь с детальным исследованием связей между понятиями из публичного словаря разных периодов. Автор проясняет устройство российского общества последних 20 лет, социальные взаимодействия и борьбу, которые разворачиваются вокруг понятий «средний класс», «демократия», «российская наука», «русская нация». Читатель также получает возможность ознакомиться с революционным научным подходом к изучению советского периода, воссоздающим неочевидные обстоятельства социальной и политической истории понятий «научно-технический прогресс», «всесторонне развитая личность», «социалистический гуманизм», «социальная проблема». Редкое в российских исследованиях внимание уделено роли академической экспертизы в придании смысла политическому режиму.

Исследование охватывает время от эпохи общественного подъема последней трети XIX века до митингов протеста, начавшихся в 2011 году. Раскрытие сходств и различий в российской и европейской (прежде всего французской) социальной истории придает исследованию особую иллюстративность и глубину. Книгу отличают теоретическая новизна, нетривиальные исследовательские приемы, ясность изложения и блестящая систематизация автором обширного фактического материала. Она встретит несомненный интерес у социологов и историков России и СССР, социальных лингвистов, философов, студентов и аспирантов, изучающих российское общество, а также у широкого круга образованных и критически мыслящих читателей.

* * *

Книга в продаже через три недели.