Ученые Вышки избраны действительными членами Британской академии
Главный научный сотрудник Института гуманитарных историко-теоретических исследований, профессор Лондонского университета королевы Марии Галин Тиханов и профессор Института классического Востока и античности ВШЭ Сергей Иванов избраны действительными членами Британской академии. Почему это произошло, какие обязательства налагает почетное звание, а также о своих ближайших научных планах Сергей Иванов рассказал новостной службе портала.
— Сергей Аркадьевич, как вы узнали об избрании в Британскую академию? Что почувствовали?
— Письмо от Британской академии я получил, находясь в Вене на конференции. Это была первая за полтора года международная конференция офлайн, впечатлений и так было хоть отбавляй. Наверное, поэтому я поначалу не придал письму особого значения. А когда понял, что все взаправду, было, не скрою, приятно. Тем более что я совершенно ничего не знал про возможность стать членом Британской академии и, разумеется, никого ни о чем таком никогда не просил.
— Тем не менее у решения о вашем избрании были основания. Может быть, сыграли роль недавние заслуги, сотрудничество с зарубежными коллегами? Или оценивался вклад в развитие науки в целом?
— Наивно было бы думать, что Британская академия «просеивает» всех ученых мира и на неких высших весах выносит свое абсолютное суждение. Тогда получалось бы, что в российской гуманитарной науке я возвышаюсь одинокой вершиной, что не было тех десятков великих имен, с которыми я никогда даже близко себя бы не поставил в самой глубине души. Между тем никто из них в Британскую академию избран не был.
Могу предположить, что сыграли роль конкретные факторы.
Во-первых, византинисты образуют в секции Medieval Studies Британской академии хоть и меньшинство, но меньшинство сплоченное. Филологи-классики, скажем, достаточно многочисленны, чтобы составить в Британской академии отдельную секцию, но именно поэтому они необязательно знакомы между собой. А византинисты всего мира живут как бы одним цехом и более или менее следят за работами друг друга. Во-вторых, я довольно много сотрудничаю с британскими коллегами, и одна моя монография вышла в Oxford University Press.
В любом случае я рассматриваю это избрание как аванс, который буду отрабатывать всю жизнь.
— Какие научные проекты вы ведете сейчас? Каковы ближайшие планы в исследовательской работе, в преподавании в ИКВИА?
— Пример британского проекта, в котором я участвую и который подходит к концу, — коллективная «История византийских эмоций», для которой я написал главу о страхе.
В самом разгаре другой проект: в соавторстве с одним мюнхенским коллегой я готовлю критическое, то есть научное, основанное на всех сохранившихся рукописях издание Жития Нифонта Константианского. На мой взгляд, это самое недооцененное произведение византийской литературы. Кстати, Вышка великодушно оплатила сканирование московской рукописи этого сочинения. Только что мне посчастливилось найти в Национальной библиотеке в Вене никому ранее не известный манускрипт жития, и теперь я осуществляю колляцию, то есть сравниваю новонайденный текст с уже известными. Это кропотливая, но совершенно необходимая работа, если мы хотим реконструировать сочинение, максимально приближенное к оригиналу.
Кроме того, завершаю редактирование английского перевода своего путеводителя «В поисках Константинополя». Чтобы внести в него последние находки и утраты, скоро опять поеду в Стамбул.
Что касается ИКВИА, то в предстоящем учебном году я буду вести у классиков-бакалавров обычный курс древнегреческого языка и введение в византиноведение, а также новый курс по византийской историографии. А у магистров-медиевистов будет курс «Императоры и святые». Наконец, в рамках майнора по Средневековью у меня будет византийская часть курса «Человек в Средние века».
— Что изменится в вашей жизни, в работе после избрания в Британскую академию? Наверняка появятся какие-нибудь привилегии?
— Абсолютно ничего не изменится. Наверное, прибавится какая-то экспертная работа, но пока меня об этом не уведомили.
Привилегия у академиков одна — право обедать в штаб-квартире Британской академии на Carlton House Terrace, рядом с Трафальгарской площадью, если вдруг окажешься в Лондоне. К своему имени я теперь могу или даже обязан прибавлять буквы FBA, что при распространенности моей фамилии даже полезно.
Кроме того, отныне мне полагается обширный некролог в Proceedings of the British Academy. Тамошние некрологи — это особый жанр. В своем официальном письме президент Академии предложил мне, не откладывая дела в долгий ящик, начать присылать им для этой цели биографическую информацию. Впрочем, он выразил надежду, что в ближайшее время она не понадобится.
Илья Смирнов, директор Института классического Востока и античности ВШЭ
Избрание нашего коллеги и друга Сергея Иванова в Британскую академию — событие значительное, весомое и просто по-человечески радующее. Ни для кого не секрет, что Сергей Аркадьевич — блестящий ученый-византинист, известный своими научными трудами и в России, и за ее пределами. Еще одно подтверждение его высокой репутации вызывает, разумеется, законную гордость.
Не стану напоминать — настолько это очевидно — о высочайшем авторитете Британской академии как объединения выдающихся ученых-гуманитариев с более чем вековой историей. Назову имена по крайней мере трех ее президентов — Артура Бальфура, Сесила Боуры, Исайи Берлина.
В процедуре избрания претендент не принимает абсолютно никакого участия; более того, он узнает о том, что был номинирован, только после оглашения имен новых членов Академии. И никаких предварительных бесед с намеками на поддержку, кулуарных переговоров, компромиссов и соглашений, борьбы научных кланов — всего того, что от веку присуще академическим выборам, — здесь нет и в помине. Восхитительно, не правда ли?