Михаил Бойцов: «Я бы отдал гуманитариям все должности, от которых зависят жизни людей»

Михаил Бойцов, декан факультета гуманитарных наук

© Высшая школа экономики/ Михаил Дмитриев

У факультета гуманитарных наук ВШЭ появился новый декан. Им стал Михаил Бойцов, ординарный профессор ВШЭ, профессор Школы исторических наук и  заведующий научно-учебной лабораторией медиевистических исследований. Он рассказал новостной службе ВШЭ о том, кто в XXI веке идет учиться на гуманитарные факультеты, в чем преимущество гуманитариев  перед людьми других специальностей и как будет развиваться факультет гуманитарных наук Вышки.

Когда гуманитарии всей Вышки объединились

Факультет гуманитарных наук ВШЭ (ФГН) возник на рубеже 2014 и 2015 годов в результате соединения и попутного переструктурирования нескольких «малых» факультетов, старейший из которых — философский — существовал еще с 2004 года, а самый юный — филологический — возник только в начале 2011-го. Кроме того, к новообразованному мегафакультету сразу были присоединены Департамент иностранных языков и Институт гуманитарных историко-теоретических исследований имени Андрея Полетаева. Кстати, именно из ИГИТИ мы все в некотором смысле и выросли — еще в далеком 2002 году Ирина Савельева и Андрей Полетаев привили Вышке этот первый росток собственно гуманитарного знания. Помню, как мы в те годы приходили из разных университетов и институтов на семинары в ИГИТИ и гадали, сколько еще руководство экономической школы сможет терпеть у себя эти гуманитарные излишества. Оказалось, что долго.

Слово «победы» кажется мне слишком пафосным, но достижения, разумеется, были. И важнейшее из них состоит в том, что разнородные части, о которых мы только что говорили, каждая со своими особенностями и традициями, действительно соединились в единый факультет. Решающую роль здесь, на мой взгляд, сыграла харизматическая личность первого декана, а ныне научного руководителя ФГН Алексея Руткевича с его авторитетом, неоспоримым даже у вообще-то весьма привередливых гуманитариев, с его безграничной эрудицией и всепобеждающим темпераментом. Именно при нем новорожденный факультет за кратчайшее время стал одним из самых уважаемых в стране, а ВШЭ вышла на весьма приличные позиции в международных рейтингах по философии, лингвистике, истории и современным языкам.

Совсем недавно был опубликован новый рейтинг RAEX, в котором Вышка оказалась на пятом месте в списке лучших вузов России, обогнав МГИМО. Вклад гуманитариев в этот успех немалый. Конечно, сегодняшние достижения ФГН возникли не на пустом месте: они вызревали годами еще на «малых» факультетах, создававшихся истинными профессионалами, к тому же исполненными  энтузиазма. Однако слияние нас всех вместе создало совершенно новые возможности.

Междисциплинарное будущее

Наша особенность — и в то же время, на мой взгляд, сильная сторона —  состоит в том, что представителей разных гуманитарных специальностей собрали вместе, под одной крышей — и в прямом, и в переносном смыслах. Современное гуманитарное знание не признает междисциплинарных границ. И так вышло, что нам преодолевать их проще, чем многим другим, разведенным по собственным делянкам, поэтому мне хотелось бы в самом ближайшем будущем запустить несколько междисциплинарных научных семинаров и образовательных программ, в которых на равных участвовали бы представители разных, а еще лучше всех подразделений факультета.

Вот, например, у нас имеются прекрасные знатоки XIX века, но они занимаются кто историей, кто художественной литературой, кто философией, кто русским языком. Если собрать их за одним столом для обсуждения ключевых проблем этого осевого столетия современности, то это наверняка привело бы к синергетическому эффекту.

Современное гуманитарное знание не признает междисциплинарных границ. И нам преодолевать их проще, чем многим другим, разведенным по собственным делянкам

Существуют некоторые досадные внешние ограничения. Так, согласно  утвержденному министерством перечню направлений подготовки, программа может быть, например, либо по истории, либо по филологии, либо по философии, либо по истории искусства и т.д. А как быть, скажем, с программой по антиковедению, если она по определению должна включать в себя все эти дисциплины? Быть междисциплинарными почему-то разрешено востоковедам и африканистам, но, скажем, не античникам и не моим родным медиевистам. Тем не менее, магистерскую программу по медиевистике мы запускаем уже осенью, пускай и «приписанную» к истории, но с большим участием знатоков других дисциплин. Позже придумаем какую-нибудь хитрость, чтобы открыть и антиковедение.

Развитие международного сотрудничества

Иностранные профессора приезжают к нам с лекциями регулярно, иностранные студенты и аспиранты тоже есть, хотя хотелось бы видеть их побольше и подольше. Наши студенты, академические аспиранты и преподаватели — частые гости зарубежных университетов: они отправляются на летние школы и конференции, практики и стажировки. У каждой школы имеются связи, партнеры, действует «тройная» совместная магистерская программа с университетами Кёльна и Варшавы, подписаны соглашения с несколькими десятками зарубежных университетов, в основном западноевропейскими. С этого года, когда начнутся защиты диссертаций по новым правилам, в состав каждого комитета, присуждающего академическую степень, будет включаться иностранный коллега.

Конечно, мы собираемся и расширять наши контакты, и интенсифицировать их на всех уровнях — особенно имея в виду наших стратегических партнеров. К их числу относятся и Париж IV, и Мюнхенский Университет имени Людвига и Максимилиана, и Лондонский университет королевы Марии, и университет Неймегена имени святого Радбода Утрехтского. Поскольку мои собственные академические интересы были связаны преимущественно с историей Центральной Европы, надеюсь, что мне удастся, используя давние связи, интенсифицировать наши отношения с целым рядом германских, австрийских и, быть может, швейцарских университетов, а также научных институтов.

Гуманитарное образование в XXI веке

В обществе интерес к гуманитарному знанию всегда был, есть и останется высоким, хотя волны то некоторого снижения, то такого же повышения этого интереса прокатываются циклически. Гуманитарные классы в школах не пустуют, да и ежегодные очереди абитуриентов, поступающих в университеты на гуманитарные образовательные программы, не исчезают.

Со студентами — совсем просто. Численность обучающихся «на гуманитариев» — что в ВШЭ, что в других университетах, что по стране в целом, известна, и вряд ли эти студенты выбрали свои специальности, не испытывая к ним никакого интереса. Мое восприятие, естественно, одностороннее, поскольку по долгу службы мне приходилось иметь дело едва ли не с одними только студентами-историками. Среди истфаковских студентов порой попадались люди, которые явно ошиблись с выбором профессионального пути и заскучали на полдороге, но тон в аудитории они никогда не задавали.

Ценность хороших выпускников хорошего гуманитарного факультета состоит не в том, что они прочитали от корки до корки «Человеческую комедию», а в особом складе мышления

Само же по себе гуманитарное знание менялось постоянно и продолжает меняться и сейчас — в те самые минуты, когда мы с вами разговариваем. Уследить за вектором его трансформации, подобрать слова для точного определения этого вектора, а в конце концов и перевести их на язык административных решений для одного отдельно взятого факультета, — дело вряд ли легко осуществимое. Тем не менее, мы уже почти договорились устроить два параллельных семинара о проблемах сегодняшнего (а не вчерашнего или позавчерашнего) гуманитарного знания и месте гуманитария в сегодняшнем  мире. Согласно замыслу, первый семинар будут организовывать и вести наши классики, а второй — студенты и аспиранты. Тем самым и новейших веяний не упустим, и разные возрастные перспективы сопоставим. 

К числу относительно новых веяний относится очередное проникновение цифры в гуманитарные исследования. Предыдущее пришлось на 60-е и 70-е годы XX века (помните о «количественных методах в гуманитарных исследованиях» и академике Иване Ковальченко?), а еще одно перед тем  —  на середину и вторую половину XIX века, когда Томас Бокль и историки экономики начали применять статистику для изучения прошлого. Гуманитарий начала XXI века должен хотя бы немного ориентироваться в беспокойном мире digital humanites, без чего в конце XX века еще вполне мог бы обойтись.

Чем хороши гуманитарии

Я бы посоветовал отдать гуманитариям вообще все посты и должности, на которых надо принимать решения, так или иначе затрагивающие жизни многих людей. Хороший гуманитарий не видит мир в черно-белой дихотомии: он обучен различать оттенки — порой весьма тонкие, — узнавать за кажущимся истинное и осознавать неоднозначность любого явления и действия. Потому принимаемые гуманитарием решения обычно осторожны и взвешены. Авантюры хороши были в XVIII веке, а сегодня авантюристический (т.е. негуманитарный) склад мышления может стать угрозой буквально для всего человечества.

Пока же посты военных министров все еще неохотно доверяют гуманитариям, нашим выпускникам стоит присмотреться к любым иным занятиям, в которых осмысленное слово играет ключевую роль. Больше всего их можно обнаружить в сферах управления, образования и (как говорили когда-то) массовых коммуникаций. Еще раз подчеркну: ценность хороших выпускников хорошего гуманитарного факультета состоит не в том, что они прочитали от корки до корки «Человеческую комедию» (или хотя бы «Божественную»...) и не в том, что они, скажем, научились отличать скифские стрелы от сарматских, а в особом складе мышления, который вырабатывается под руководством мастера долгими тренировками и который может быть успешно применен в самых разных областях деятельности.