У негосударственной аккредитации вузов в России нет четких перспектив

Оценивать качество образовательных программ должно не только государство, но и общественные организации, независимые эксперты. Участники традиционного семинара Института образования ВШЭ 2 декабря обсудили, зачем нужна общественно-профессиональная аккредитация в высшем образовании.

Качество высшего образования в России становится предметом широкой дискуссии и общественной заботы, отметил научный руководитель Института образования ВШЭ Исак Фрумин. Эта тема интересует людей не меньше, чем качество школьного образования. И в последние годы в сфере оценки качества, где ключевую роль пока играет государство, возникают новые институты и новые правила.

Оценивание с целью совершенствования

Доклад на семинаре сделал Владимир Наводнов, директор Национального центра общественно-профессиональной аккредитации, расположенного в Йошкар-Оле (термин «общественно-профессиональная аккредитация» есть в 89-й статье закона «Об образовании», а «профессионально-общественная» — в 96-й, так что оба допустимы). Этот центр проводит аккредитацию программ высшего образования с привлечением российских и международных экспертов — ученых, преподавателей с хорошей репутацией, работодателей и даже студентов (такова европейская традиция). Из 282 экспертов — 101 зарубежный, в основном из европейских стран, а также из Казахстана и Китая.

Свои программы на экспертизу представляют вузы, для которых, по словам Владимира Наводнова, «качество образования не пустой звук, которые ставят целью заявить о себе как о ведущих вузах». Среди них, например, есть несколько федеральных университетов, Московский педагогический государственный университет, Дагестанский государственный университет, Всероссийский институт повышения квалификации руководящих работников и специалистов лесного хозяйства.

Бывает, что программе аккредитацию не дают, но это скорее исключение, чем правило

Процесс аккредитации состоит из двух частей. Сначала проводится опрос профессиональной общественности в Интернете (информация об опросе рассылается экспертам, так что в прошлом году в голосовании участвовало до 4 тыс. человек), причем опрос несоциологический, без претензий на научную истину, но позволяющий отследить тенденции. Вторая часть — выезд в вуз комиссии из 5-6 человек. Например, в Балтийском федеральном университете среди членов комиссии, оценивавших программы по юриспруденции, были судья из Латвии и директор научного Института публичного права из Испании.

Комиссия, ориентируясь на европейский опыт, оценивает программы по семи параметрам, в том числе «политика и процедуры оценки качества», «утверждение, мониторинг и периодические проверки программ и квалификаций», «оценка студентов», «гарантия качества преподавательского состава», «информирование общественности». Многие выявленные недостатки — например, низкая мобильность студентов или недостаточное привлечение работодателей — свойственны в целом российской высшей школе, но обнаруживаются и проблемы конкретных вузов. Бывает, что программе аккредитацию не дают, но это скорее исключение, чем правило.

По мнению Владимира Наводнова, такая общественно-профессиональная аккредитация становится механизмом формирования культуры качества в вузе, вуз получает рекомендации по устранению недостатков, улучшает имидж в глазах работодателей и абитуриентов, расширяет международные связи, помогает достигать цели, заданные в программе развития.

А как же государство?

Возникает вопрос, как общественно-профессиональная аккредитация соотносится с государственной. «В России цель государственной аккредитации — оптимизация сети вузов и защита от некачественного образования, а общественно-профессиональной — оценивание с целью совершенствования», — считает Наводнов.

По мнению Исака Фрумина, у государственной аккредитации две особенности: она опирается на авторитет государства, а не экспертов, и влечет за собой конкретные последствия. Если вуз не проходит общественно-государственную аккредитацию, ничего страшного не происходит, а вот если не удалось пройти государственную аккредитацию, в дело вмешиваются правоохранительные органы. Владимир Наводнов считает, что государственная аккредитация — это в большей степени контроль, «аккредитацией эту процедуру называть не хочется». Даже самообследование вуза — ежегодная процедура, закрепленная в законе, — превращается в рутинное заполнение бумаг для проверяющих органов, чтобы получить ответ — эффективен вуз или нет. А ведь это должен быть «глубокий внутренний анализ», результаты которого выносятся на рассмотрение профессионального сообщества.

Неудивительно, что пройти аккредитацию даже такой влиятельной организации, как Ассоциация юристов России, захотели лишь немногие юридические вузы и факультеты — им и без нее живется неплохо

Казалось бы, результаты общественно-профессиональной аккредитации нужно учитывать при проведении государственной аккредитации, но как именно? Об этом докладчика спросил заместитель директора Департамента государственной политики в сфере высшего образования Минобрнауки России Святослав Сорокин, но не получил однозначного ответа. Методики в обоих случаях разные, и, по мнению Владимира Наводнова, общественность не видит смысла в прохождении общественно-государственной аккредитации ради учета ее результатов в аккредитации государственной.

Каковы перспективы?

Ключевая проблема модели аккредитации, представленной на семинаре, — отсутствие практической отдачи для вуза, считает проректор ВШЭ Сергей Рощин. На аккредитацию нужно потратить время и деньги, при этом нет гарантии, что свидетельство об ее успешном прохождении улучшит позиции программы на рынке образовательных услуг, привлечет более сильных или платежеспособных абитуриентов. На решения государственных органов она не влияет, работодателям ее результаты, по большому счету, безразличны, поскольку ее механизмы для них неочевидны. Неудивительно, что пройти аккредитацию даже такой влиятельной организации, как Ассоциация юристов России, захотели лишь немногие юридические вузы и факультеты — им и без нее живется неплохо.

Возникает и другой вопрос: что измеряет такая аккредитация? Оценивать вузы через зарплаты и карьеры выпускников в России пока не научились, остается только оценивать образовательный процесс. Это тоже важно — например, в Вышке проводятся международные экспертизы на отдельных направлениях подготовки, целью которых даже не является получение свидетельства об аккредитации, — но опять же это не дает полноты картины. Так что на сегодняшний день перспективы той разновидности аккредитации, которая была представлена в докладе, в России не ясны, считает Сергей Рощин.

Что же касается профессионально-общественной аккредитации в понимании 96-й статьи закона — в соответствии с требованиями профессиональных стандартов и рынка труда, — то государство намеренно ее развивать, ее механизмы отрабатываются под эгидой Национального совета при Президенте РФ по профессиональным квалификациям. Сейчас этим занимается Российский союз промышленников и предпринимателей, но и там о конкретных результатах говорить рано.

Впрочем, по мнению директора Института развития образования ВШЭ Ирины Абанкиной, модель общественно-профессиональной аккредитации, представленная на семинаре, интересна тем, что образовательная программа оценивается исходя не из соответствия требованиям отдельных профессий, тем более если эти профессии — из вчерашнего дня, а из общих характеристик университетского образования: мотивации преподавателей, мобильности студентов, возможностей выбора и других. Эта система прозрачна, дает сигналы всем, кто имеет отношение к высшему образованию. И она должна существовать, хотя в ситуации, когда государство делает ставку на собственно государственную аккредитацию и аккредитацию, проводимую от имени работодателей, риск, что общественно-профессиональная окажется невостребованной, чрезвычайно велик.

Борис Старцев, новостная служба портала ВШЭ