Золотая Вышка: успех выпускника в академической деятельности

Лауреат премии «Золотая Вышка» 2012 года в номинации «Успех выпускника в академической деятельности» Дмитрий Виноградов — выпускник первого набора магистратуры ВШЭ. Сейчас он работает директором магистерских программ по специализации «Финансы» в Университете Эссекса.

— Дмитрий, когда-нибудь предполагали, что станете обладателем этой премии?

— Я знал о существовании премии «Золотая Вышка», среди номинантов и лауреатов премии прошлых лет были мои однокурсники и студенты. Но выдвижение моей кандидатуры и сама победа оказались для меня полной неожиданностью. Хотя, увидев, в какой компании я нахожусь в номинации , мне захотелось ее выиграть. Когда твои прямые конкуренты работают в ведущих вузах мира и публикуются в лучших журналах, понимаешь, что для победы нужно что-то особенное. В моем случае, по всей видимости, это мое сотрудничество с Пермским кампусом Вышки и наши общие достижения. Так что моя «Золотая Вышка» — это и еще и награда нашим пермякам.

— В чем проявилось сотрудничество, оцененное ординарными профессорами ВШЭ?

— Думаю, что для ординарных профессоров важной оказалась не только непосредственная научная деятельность и публикации, но и работа по продвижению «бренда» университета — помощь в организации программы студенческих обменов между МИЭФ и Университетом Эссекса и в разработке программы совместной магистратуры между Пермским кампусом ВШЭ и Университетом Эссекса. В Перми у нас заметный скачок научной активности: проводятся регулярные научно-исследовательские семинары, появились молодые исследователи, которые печатаются в зарубежных журналах, осенью мы проводим международную конференцию по прикладной экономике и финансам, не говоря уже об академической мобильности студентов, в сентябре пройдет первый набор на нашу совместную магистерскую программу, о которой я уже сказал. И если в 2007-м, когда я впервые попал в Эссекс, там мало кто знал о Вышке, то сегодня ситуация изменилась, студенты ВШЭ получают диплом магистратуры Эссекского университета, и мы надеемся на приток английских студентов в ВШЭ.

В Перми у нас заметный скачок научной активности: проводятся регулярные научно-исследовательские семинары, появились молодые исследователи, которые печатаются в зарубежных журналах, осенью мы проводим международную конференцию по прикладной экономике и финансам, не говоря уже об академической мобильности студентов.

— Если вернуться ко времени вашего поступления в Высшую школу экономики в 1993 году — о Вышке еще мало кто знает, ей всего год. Почему вы выбрали именно вышкинскую магистратуру по экономике?

— К тому времени я еще учился на факультете вычислительной математики и кибернетики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Математика — наука безумно интересная и элегантная, но порой очень абстрактная, и мне захотелось чего-то более «жизненного». Тогда модно было заниматься математическим моделированием в экономике, и именно этим порекомендовал мне заняться мой научный руководитель Александр Михайлович Попов.

Я почитал книги на эту тему, написал дипломную работу по моделям макроэкономического роста (сейчас я понимаю, что на самом деле она была по математическим уравнениям, довольно оторванным от жизни) и даже получил более или менее интерпретируемые результаты в ходе своих исследований. Но было очевидно, что для дальнейшей работы в этой сфере надо получить дополнительные экономические знания. И вот, после очередного разговора с научным руководителем, который порекомендовал мне походить на лекции по экономике, я случайно на выходе из второго гуманитарного корпуса МГУ увидел объявление о наборе выпускников естественнонаучных специальностей в магистратуру ВШЭ.

Если честно, больше всего в этом объявлении меня привлекла информация о возможности изучения французского языка на программе, так как в тот момент мне казалось, что с английским у меня уже все в порядке (о я, наивный!), и очень хотелось заговорить по-французски. Думаю, именно благодаря этой строчке я и пошел подавать документы в магистратуру Вышки. Я сдал вступительные экзамены на пятерки и к концу приемной кампании уже знал, что меня возьмут. Первые месяцы были для меня ломкой стереотипов, переходом от математического к экономическому мышлению, и немалой мотивацией в этот период являлись занятия французским языком с Мариной Сергеевной Левиной.

— Вы ведь не только учились, но практически сразу стали еще и работать в Вышке? Как сложилось, что вы стали сотрудником международного отдела ВШЭ?

Если честно, больше всего в этом объявлении меня привлекла информация о возможности изучения французского языка на программе, так как в тот момент мне казалось, что с английским у меня уже все в порядке (о я, наивный!), и очень хотелось заговорить по-французски.

— Работу в только что созданном международном отделе ВШЭ мне предложила моя однокурсница Лена Окороченко (большая умница, ныне управляющий директор по суверенным рейтингам Азиатско-Тихоокианского региона в Standard and Poor’s), которая как раз и занималась организацией этого отдела по поручению ректора. Мы с ней оба пришли на утреннюю «пару», которую, как выяснилось, отменили, и разговорились. Она спросила, насколько я хорошо знаю английский и не хотел бы я пойти работать в этот отдел. Через пару недель все организационные моменты были решены, и я стал сотрудником ВШЭ.

Эта работа мне очень сильно помогла, добавила мотивации, желания учиться и работать именно здесь. В те годы Вышка была маленькая, мы все друг друга знали по именам. Когда праздновали дни рождения, то чтобы собрать большой стол, приглашали сразу несколько отделов. Но при этом все были полны энтузиазма и оптимизма, и этим настроением заражался любой, кто приходил работать в коллектив. И постепенно намерение немного подучить экономику и выучить французский язык сменилось желанием понять, чем люди здесь занимаются с таким энтузиазмом, почему они любят эту науку.

— Кто из преподавателей ВШЭ повлиял на ваше профессиональное становление?

— В моем академическом развитии большую роль сыграли два человека — Револьд Михайлович Энтов и Лев Львович Любимов. Они что-то увидели во мне в самом начале и постоянно подталкивали заниматься наукой и преподаванием. Не знаю, почему так сложилось, возможно, потому что я не только учился, но и работал в Вышке, и все время был у них на виду. После стажировки в Сорбонне Револьд Михайлович предложил мне вести семинары по монетарной экономике на кафедре теории денег и кредита. Первый месяц меня чуть ли не силой заталкивали вести занятия у аудитории, которая состояла наполовину из людей старше меня по возрасту, а мои знания были ровно на полгода старше, чем у присутствующих. Но со временем это прошло, я вошел во вкус преподавательской деятельности, приобрел уверенность в собственных знаниях. Спустя несколько лет я начал читать собственный годовой курс «Основы теории денег, банковского дела и финансовых рынков».

Первый месяц меня чуть ли не силой заталкивали вести занятия у аудитории, которая состояла наполовину из людей старше меня по возрасту, а мои знания были ровно на полгода старше, чем у присутствующих. Но со временем это прошло.

— Как складывался ваш профессиональный путь после окончания магистратуры?

— После магистратуры я решил продолжать академическую карьеру. Меня интересовала теория банковского дела, я посоветовался с Револьдом Михайловичем, который, конечно, меня поддержал, но сказал, что в России никто этой темой не занимается, так что мне придется много работать самостоятельно, знакомиться с наработками зарубежных коллег. Через несколько лет, когда у меня уже практически была написана диссертация, мы вернулись к этому разговору. Основным результатом стал совет — найти западного профессора по моей теме, который смог бы оценить качество и уровень проделанной работы.

Я крепко задумался после этого разговора, зашел посоветоваться к Елене Витальевне Голубинской и помутненным взором увидел у нее на столе бумагу о стипендиях немецкой службы академических обменов DAAD. После этого сложно не поверить, что вся наша жизнь — это цепочка случайностей, вопрос только в том, что мы делаем с ними. Мне казалось, что это предложение не для меня, ведь я не знал немецкого языка, да и старый уже — 29 лет, но оказалось, что знание немецкого не обязательно, а возрастное ограничение — 32 года. В итоге, я решился — через интернет связался с рядом немецких профессоров, и когда Юрген Айхбергер согласился взять меня к себе, подал документы на трехгодичную стипендию. Таким образом, я попал в чудесный немецкий город Хайдельберг. Юрген — еще один человек, неоценимо повлиявший на мое становление в академическом и человеческом плане.

— А в какой момент вы начали преподавать за границей?

— Буквально через несколько месяцев после моего приезда в Германию Юрген попросил меня вести за ним семинары. Сказать, что я был удивлен — это ничего не сказать. На тот момент я совершенно не считал себя микроэкономистом, так как никогда в жизни не преподавал микроэкономику, а тут надо было вести занятие, да еще и на немецком языке, который я только начал осваивать. Занятия проходили по пятницам, так что с понедельника по пятницу я сидел за учебниками, готовился, вместе со студентами ходил на лекции Юргена. На первом же занятии я сообщил студентам, что у нас две проблемы: во-первых, мое, мягко говоря, не блестящее знание языка, а во-вторых, «светящий» им экзамен по данному предмету. Через пару занятий им стало ясно, что слабый немецкий не мешает мне быть хорошим преподавателем, поэтому они пытались выудить из меня максимум и при этом всегда помогали с немецким языком. В общем, один семестр трехчасовых семинаров по микроэкономике раз в неделю — и вы говорите на немецком в совершенстве.

Через четыре года я закончил диссертацию по теории финансового посредничества и регулирования, в 2006 году защитился и получил степень доктора политических исследований (это степень, присуждаемая в Германии экономистам), а в 2007 году переехал в Эссекс, куда меня взяли на работу преподавателем финансов и банковского дела.

Через пару занятий им стало ясно, что слабый немецкий не мешает мне быть хорошим преподавателем, поэтому они пытались выудить из меня максимум и при этом всегда помогали с немецким языком. В общем, один семестр трехчасовых семинаров по микроэкономике раз в неделю — и вы говорите на немецком в совершенстве.

— Почему вы выбрали именно Университет Эссекса?

— Я хотел продолжить академическую карьеру в англоязычной стране, посмотрел рейтинги экономических факультетов и школ по всему миру, отчеркнул в списке полсотни лучших и послал в дюжину из них свое резюме. Положительный ответ пришел из Эссекса, который был на 47 месте в мировом рейтинге по экономике, и я с радостью принял это предложение. Эссекс — молодой университет, ему еще нет и 50 лет, но он прочно занимает место среди лидеров по социальным наукам. Сегодня я делал доклад в лаборатории экономических экспериментов — а там тебе и экономисты, и социологи, и политологи. Чем дальше, тем больше у меня рабочих контактов с коллегами с других факультетов, и эта интердисциплинарность завораживает. Вчера прошла новость, что команда наших студентов заняла первое место в национальном конкурсе University Business Challenge (в полуфинале было 80 университетов!) — как не поделиться нашей общей радостью.

— Вы преподаете и в Британии, и в России. Какие у вас впечатления от работы с нашими и английскими студентами?

— В Англии и России есть некоторые различия в подходах к обучению студентов. В Англии многое предоставляется студентам на самостоятельное изучение. Получить более или менее хорошую оценку здесь несложно, надо просто выучить предмет. Приблизиться же к заветным 100 баллам практически невозможно, студент должен перелопатить гору литературы самостоятельно и отточить навыки до совершенства. В России мы больше опекаем, больше проводим занятий, больший упор делаем на «технике». Мне кажется, обе системы могут кое-что друг у друга позаимствовать.

Мне немного обидно, что наши российские студенты выказывают меньше интереса к академической карьере. Наука воспринимается ими как что-то оторванное от жизни, зажатое в рамки постоянных отчетов и обязательств по написанию все новых и новых никому не нужных публикаций. А на мой взгляд, экономика — одна из самых «жизненных» наук. Например, макроэкономика, с которой для меня и началось приобщение к экономике, дает возможность увидеть, как теорию можно применять на практике на примере глобальных процессов, затрагивающих целые народы. (Целая нация как одна большая лаборатория! Ни одному физику не снилась такая грандиозная ответственность). Скажем, выход из последнего глобального кризиса реализовывался практически «по учебнику». И мы действительно вышли из него легко и изящно, всего за два-три года (могло быть дольше и больнее, примеров в истории достаточно). И именно эту жизненность и практичность мне бы хотелось донести до студентов. Мне кажется, среди них много тех, кто не только по старым уравнениям считать умеет, но и свои писать хочет — и не потому что статью опубликовать надо, а потому что можно что-то новое узнать.

 

Людмила Мезенцева, Новостная служба портала ВШЭ